Наши глаза встретились. Напротив меня стояла высокая молодая женщина, в глазах которой читалась грусть и радость одновременно. Её короткая стрижка была уложена мастером, хотя со стороны казалось, что этот хаос был создан случайно. Глаза цвета меда, слегка прищурились, рассматривая пристально, подмечая всё. Да, она ни капельки не поменялась. Словно кто-то отключил счетчик времени.
Склонил голову и учтиво поклонился.
В ответ она недовольно щелкнула языком, вышла из-за стола, и стремительно преодолев дистанцию между нами, обняла.
«Хм-м, Магда никогда не позволяла себе таких вольностей. Что-то не так.»
– Неужели ты не соскучился? – тихо спросила она.
Поднял руки, слегка приобнимая в ответ.
– Ты ведь знаешь ответ на этот вопрос.
Конечно, я скучал. Тосковал по ней, хотя в этой самой комнате, два года назад клялся, что никогда не захочу её видеть.
– Всё ещё злишься?
– Я не знаю, – честно признался.
Она отстранилась внимательно вглядываясь, казалось, в самое нутро.
– Я не хочу, чтоб ты «читала» меня!
– Я этого и не делаю, – мягко ответила Магда. – Сейчас ты видишь взгляд матери, которая волнуется о своём сыне.
Убрал руки, разрывая объятия.
– Сама же нарушаешь свои правила?
– Нас никто не слышит. Я поставила барьер.
– Зачем?
– Давай присядем? – вопросом на вопрос ответила ректор.
Магдалена вернулась к столу, жестом приглашая занять одно из кресел напротив.
– Как поживает Сорн?
– Всё хорошо. Я оплатил все счета в больнице, ей сделали пластику, и она теперь снова... она.
– Мой вопрос был не о внешности.
– Мы общаемся, – уклончиво ответил.
– Как часто?
– Это допрос?
– Нет, что ты, – поспешила заверить Магда. – В скором времени твоя жизнь изменится, и мне хотелось бы не травмировать девчушку ещё больше.
Сцепив зубы, промолчал.
«Разговор коснулся скользкой темы, Сорн всегда была и будет моим слабым местом и мать это знает.»
Так было заведено на Авалоне да и во всём мире. Наставничество. Если тебе не посчастливилось обрести свою половинку, ты мог выбрать в пару кого угодно и обучаться вместе, платно, на любом факультете Авалона, кроме военного. Он был наставником Сорн и подвел её…
– На Авалон прибыла девушка...
– О, прошу, не начинай! – всё же не выдержал, вскочил меряя шагами кабинет. – Ещё одна девушка! Сколько их уже прибыло на Авалон? Я знаю, что ты видишь, – мои губы сжались в одну тонкую линию, – ты видишь меня пилотом, но я могу быть тьютором боевых искусств на младших курсах. У меня прекрасно выходит учить. Я сказал тебе тогда и сейчас повторю, кроме Сорн мне никто не нужен. Мы уважаем и понимаем друг друга. Я готов прожить с ней всю свою жизнь…
– А она?
– Что? – хищно повернул голову в сторону матери.
– Она готова? – Её глаза, казалось, пылали. Я знал, что сейчас она видит нашу судьбу, как на ладони. – Вы иногда спите вместе, проводите досуг, у вас есть общие воспоминания. Но когда, украдкой, ты наблюдаешь за ней, что ты чувствуешь? Вожделение? Гордость? Радость от того, что она рядом с тобой? Твоё сердце замирает при одном лишь взгляде? Ты боишься её потерять? По-настоящему, как часть себя самого?
– Мама, – давно я не произносил этого слова. – Пожалуйста, не надо...
– Тебя разъедает чувство вины, – продолжала она. – Такое сильное, всепоглощающее чувство вины, что ты готов всё сделать для неё. А хочешь, я скажу тебе, что чувствует она?
– Нет, – ответил поспешно.
– Страх... Страх, что однажды ты снова повторишь то, что случилось в этом самом кабинете. И она рада, что у неё нет дара Всевидящих, потому как она бы бежала от тебя сломя голову, потому что ей страшно оказаться с тобой в Вольбране. Она представляет машину, как огромную железную могилу. Думаешь, я не знаю, что ей снится?
