Накормив кота, Вероника принялась за ужин для себя и Эмилии. Через пятнадцать минут на столе появились ароматные, украшенные маслинами гренки с ветчиной, запеченной под сыром, и воздушный омлет, густо посыпанный зеленью укропа и петрушки.
Эмилия принесла бутылочку сухого вина. Отдав дань горячему на маленькой, но уютной кухоньке, хозяйка и гостья переместились с кофейными чашечками в комнату, служившую гостиной. Одну из стен украшал двойной портрет мужчины и женщины. Эмилия остановилась, пристально рассматривая его, словно оценивая экспонат.
– Все-таки жаль, что расстались. Даже на портрете вы как брат и сестра, оба светлоглазые, светловолосые, вот только выражение на лицах разное. Вадим такой наивный, безмятежный, а ты с характером, с тайной. Прекрасный портрет и прекрасный художник.
– Кто бы возражал? – усмехнулась Вероника. – Ты знаешь, как я старалась сохранить этот брак именно потому, что Вадим гениальный художник, но жить с гением…
– Да, с гениями непросто, – согласилась Эмилия и присела рядом с хозяйкой.
Сбросив тапки, Вероника устроилась на диване с ногами и медленно, с чувством исполненного долга попивала душистый кофе, приготовленный по ее собственному рецепту, с корицей и капелькой ликера.
– Необыкновенно вкусно. У тебя талант, – нахваливала ее Эмилия.
– Знаю, знаю, – без лишней скромности принимала комплименты Вероника. – Но поговорим о деле.
– Я сгораю от любопытства. Дворжецкий не тот человек, который будет хлопотать по пустякам. У него к тебе интерес, а у меня к нему интерес.
– И в чем же твой интерес?
– Скажу, но сначала ответь мне. Я знаю Дворжецкого, он деловой человек, но мужик. Может быть, это всего лишь сексуальное влечение… – Эмилия сделала заговорщическую мину. – Как тебе показалось? Он «домогался»?
Вероника и сама гадала о том, что же на самом деле руководило Дворжецким.
На поверхности был исключительно профессиональный интерес, а то, как он смотрел на нее… При виде красивой женщины, которая к тому же кокетничает, любой нормальный мужчина поведет себя так же – будет улыбаться, разглядывать. Он не сказал ни единого слова, которое можно было расценить как домогательство. Пожал ей руки и при встрече и на прощанье. Даже не поцеловал их, хотя это могло сойти за обычный ритуал. Теперь ей казалось, что в его поведении присутствовала покровительственная нотка. Подумать только, так молода и так красива, а рассуждает толково! А ее кокетство – всего лишь ребячество перед чужим взрослым дядей. Так делают все хорошенькие девочки, им это прощают.
Вероника вспомнила, как быстро Дворжецкий справлялся с волнением. Он владел собой, стало быть, умел владеть другими. Это не Вадим, подверженный стихиям, сам как стихия, предсказуемая в своей непредсказуемости. У Вероники все время возникало ощущение, что Дворжецкий смотрел на нее сверху вниз. Его превосходство она чувствовала постоянно, тогда как своя власть казалась ей зыбкой. Да, он нуждался в ней, да, она просвещала его, но сила была на его стороне. Он понял, что небезразличен красивой и умной девочке, но вел себя очень достойно.
– Нет, не домогался, – честно ответила Вероника.
– Что же у вас было?
– Он сделал мне предложение.
– Предложение? В каком смысле? – уставилась на нее Эмилия.
– Да нет, не в том, не в том смысле, – верно поняв ее удивление, усмехнулась Вероника. – Вполне деловое предложение.
– Хорошо, – облегченно потерла ладошки Эмилия. – Ну, не томи, расскажи наконец.
