– Не доверяю я Косому!– сказал он Рылову.– Ты останься здесь и присмотри за девчонкой! А мы с ним вернемся в Москву. Будем созваниваться, если, что…
Тот как-то неохотно кивнул и пошел сменять напарника. Хозяин, дождавшись Рылова, пошел с ним через болотную топь, освещая фонариком прогнивший настил, – к месту, где была оставлена машина. Водитель Струков, по кличке Стручок, утомленный поездкой, крепко спал. Едренкин разбудил его и они тронулись в обратный путь.
2
Всю дорогу Вован проигрывал в уме дальнейшие события в разных вариантах и не находил в них иного выхода, как продолжить игру до победного конца…
На улице Фадеева он отпустил водителя и с долговязым телохранителем вошел в подъезд своего дома. Квартира занимала весь этаж в два подъезда. Прежние жильцы купились на большие деньги в то еще время, теперь же на эту смехотворную мелочь не снять и комнату в центре. Дома ни кого не было. Старший сын Иван постигал азы юриспруденции в Оксфорде, а младший, оболтус Степан, отдыхал от школьных мук и домашних нахлобучек в Лос-Анджелесе, в компании матери и ее подруги с дочерью.
– Косоротов, хочешь выпить? – небрежно предложил хозяин квартиры.
– Да, нет!– деликатно отказался долговязый.– На ночь не пью…
– А днем?
– Тем более! У меня от спиртного голова трещит по швам, и страшно дурной становлюсь…
– Тогда иди спать, а я посижу один…
Косой удалился в гостевую комнатушку. Напольные часы и множество других хронометров неравномерно, но звучно отсчитывали свои секунды. Эта комната, как и другие, походила на антикварную лавку, бессистемно заваленную ценными вещами, обиходным старьем и кустарными поделками. Устроившись в кресле стиля ампир, на котором, возможно, сиживал император Наполеон (хотя, где он только не опускал свою венценосную задницу), Едренкин налил "Джонни Уокера" в граненный хрусталь, до самого края, и залпом опрокинул в широкий рот.
За окном светились утренние сумерки. Неподалеку возвышался Колизеем строящийся итальянский квартал, там Вован застолбил своей семье элитный особняк с бассейном и мандариновым садом. Жизнь предвещала ему светлое будущее, вроде того, что обещали коммунистические бонзы своему бедному народу. И он, Едренкин, будет все-таки кататься в капитализме, как блин в масле и ни о чем не жалеть…
На завтра, то есть уже сегодня, у Вована было запланировано два важных дела,– зайти во временное церковное убежище Николая Угодника, к отцу Иоанну, замолить грехи, коих набралось немало, и внести онную сумму на пожертвование будущему храму, который должен быть в скором времени изъят у "Союзмультфильма" и использован, по прямому назначению московской епархией. Отец Иоанн давно уже томился, под боком богоугодного здания, в душном и затхлом строении, где раньше располагалось отделение милиции, и в молитвах, денно и нощно взывал к господу приблизить торжество справедливости. Бедный старик и не чаял, что доживет до праведного дня, и его надо чем-то подбодрить… Затем позвонить Сусову и договориться с ним о встрече… Едренкин протяжно зевнул, выпил на посошок полстакана виски и поплелся в спальню…
Глава 4. Ультиматум Обмылка
1
Ранним утром, в камеру предварительного заключения Бутырской тюрьмы примчалась Ксения. Полагаясь на ответственность мужа за свое чадо, она собралась в Испанию, а точнее, в Барселону. Ее должен был сопровождать младший брат Сусова, Иннокентий, бывший футболист, еще стройный мужчина средних лет. Внезапный звонок заставил отложить поездку. Заключенный под стражу муж описал ей свое отчаянное положение и просил срочно приехать с Авдотьей. Ксения впала в истерику, стала метаться по комнатам и беспрестанно курить сигареты, не забывая прикладываться к ликеру.
