– Ну что вы, Илоночка, – тощий осклабился и откинулся на подушку, заложив руки за голову, – вдали от вас не пойти мне на поправку. Да и чем может помочь какой-то там мядельский офтальмолог, когда глаза болят лишь исключительно от вашей ослепительной красоты! Что глаза… Сердце! – он порывисто приподнялся, прижав изувеченные ладони к тощей груди. – Вот где мука таится. А причина тому лишь одна – ваше безразличие!
Кирилл осторожно покосился на соседа, пораженный внезапной витиеватостью его речи. Впрочем, на Илону шекспировские мотивы не произвели ни малейшего впечатления. Подкатившись к кровати Кастета, она выставила в ряд на его тумбочке два пластиковых стаканчика с таблетками.
– Это сейчас, а это сразу перед сном. Ну а если ваши сердечно-глазные коллизии и в дальнейшем будут прогрессировать, Юрша, я, продолжив обозначенную вами же прогрессию, от глаз к сердцу, порекомендую главврачу отправить вас на обследование в гастроэнтерологию. Уверена, что промывание желудка вас если не исцелит, то охладит уж точно. Так, а это что? – Илона нахмурилась. А почему окно открыто? Юрша, что, опять?
– Илоночка… – брови Кастета мгновенно собрались беззащитным «домиком», – как вы можете! Я же весь вечер тут, соблюдая режим. Ну, то есть, в смысле, распорядок… Что, не верите? Ну, Кирюха, скажи ей! Эй!
Илона медленно обернулась к Кириллу.
– Ковалев?
– А? – Кирилл вздрогнул, с трудом оторвав взгляд от недостаточно быстро высыхающих потеков возле умывальника. – Что?
– Почему открыто окно? – металлически отчеканила каждое слово Илона.
– Ах, окно… – он поежился. – А это я открыл. Костя говорил, что ему не хватает воздуха… – Кирилл скривился. Мерзкое ощущение, каждый раз сопровождающее ложь, всколыхнуло внутренности от низа живота вверх. – Мы весь вечер были тут. Вместе.
– Как мило… – взгляд медсестры не стал ни на градус теплее. – Ну что ж, здоровье пациентов почти всегда в руках самих пациентов.
– Ну вот как? – Кастет театрально раскинул ладони в стороны. – Как, ответьте мне, уживаются в вас и мудрость, и красота, несравненная Илоночка?
– Я сказала не всегда, а почти всегда, – обойдя кровать Кирилла, она отодвинула пластиковую шторку на стене, открыв несколько устрашающего вида медицинских приборов, напоминающих пульты управления советских ракетных комплексов из американских ретро-боевиков со Сталлоне, и полку с электродами. – И если я не ошибаюсь, – точным движением размотала связку проводов и обернулась, – а я не ошибаюсь, – Кириллу на мгновение показалось, что глаза медсестры злобно сверкнули. – Вам, Ковалев, вставать было запрещено.
– И что теперь? – Кирилл хмуро покосился на стену с приборами. – Электрический стул?
Тощий фыркнул, но тут же подавил смех, закрыв рот ладонью.
– Возможно. – Илона ловко натянула на голову Кирилла нечто, напоминающее авоську, и стала закреплять на его черепе электроды, предварительно окуная их присоски в баночку с прозрачным гелем. – Но не сегодня. Пока что – полное обследование и электроэнцефалограмма в пассивном режиме, то есть с этого момента и до утра.
Медсестра щелкнула тумблером, и экраны приборов осветились желтым. Стрелки дрогнули и, пометавшись несколько секунд в своих окошках, замерли, мерно покачиваясь, напротив единицы на нарисованной шкале от нуля до десяти.
– С кровати не вставать, резких движений не делать. Юрша! – она обернулась к кровати тощего. – Ну, чего ждем?
