– Эй, Илона велела…
– Да имел я твою Илону!
– Что-о-о???
– Что слышал!
Волна дикой злобы захлестнула парня. Скрюченные пальцы сжались в кулаки, которые невообразимым образом стали наливаться силой. Он вдруг отчетливо осознал, что если Кастет сделает хотя бы шаг навстречу, хотя бы полшага… Удар в пах и тут же в кадык. Схватить за шею и приложить мордой об спинку кровати, вышибая зубы. Запрыгнуть за спину и бить локтем в затылок, обрушиваясь всей массой тела, вгоняя металлическую трубу все глубже в пасть. Пока не треснет отрываемая челюсть. Пока…
Тощий застыл на месте, ошеломленно хлопая глазами.
– Ты чего, Кирюха? Чего ты?
Кирилл выдохнул. Сердце колотилось о ребра, глухо отдавая пульсом в виски. Дрожащей ладонью провел по лбу, размазывая склизкие остатки геля.
– Извини.
– Да ладно, старичок, проехали. Ты просто это, не кипятись так, мало ли что, ладно?
– Ладно.
– Все! – Кастет щелчком отправил в окно недокуренную сигарету и протянул Кириллу сжатый кулак. – Замяли?
– Замяли, – Кирилл ткнул костяшками в ответ и тут же вздрогнул. В окно громко ударил камень. – Что это?
К его удивлению, лицо соседа вдруг расплылось в счастливой улыбке.
– А это, братишка, доставка подоспела!
В два прыжка Кастет оказался у открытого окна и, высунувшись так, что его тощая задница едва не перевалилась наружу, о чем-то зашептался с невидимым гостем.
– Опп-ля! – выпрямился он, уже сжимая в руке пузатую бутылку. – Живем, Кирюха!
– Это что, водка? – пробормотал Кирилл. После выходок Кастета с таблетками и курения прямо в палате, в принципе, удивляться было нечему, однако это был уже явный перебор. – Ты сдурел? Мы же в больнице!
– Фам ты фофка, – сосед, вцепившись зубами в пробку, со скрипом выкручивал ее из горлышка. – Тьфу! – пробка шлепнулась на пол, и по палате разлился густой сладкий аромат. – Это, старичок, – Кастет принюхался, жмурясь от удовольствия, – самый настоящий бальзам! Один знакомый готовит. На меду, кедровых орешках, сибирских травках и еще хрен пойми на чем – крепкий, как стояк у матроса! – Кирилла передернуло от фривольной аллегории, а Кастет, уже наливал темную жидкость в стаканчик, предварительно выбросив из него свою следующую порцию таблеток в окно.
– Держи!
Кирилл было открыл рот, собираясь решительно отказаться, но тощий опередил:
– Я ж не говорю «пей», просто держи.
Он сунул стакан Кириллу в руку, схватив с тумбочки второй, критически осмотрел содержимое – окурок и горку пепла.
– Ай, буду так, – поставив грязный стакан обратно, забрался с ногами на кровать, сжимая открытую бутылку в руке.
Кирилл осторожно, стараясь не расплескать содержимое, повернулся, собираясь поставить выпивку рядом с Пихтиными гостинцами.
– Не-не-не! Подержи, подержи пока! – Кастет шмыгнул носом и заерзал по кровати, устраиваясь поудобнее. – Один мой знакомый говорил, что хороший рассказ всегда должен заканчиваться тостом. Ты не хочешь – не пей, фиг с тобой, но уважь кореша – сделай вид, что пьешь. Договор?
Кирилл кивнул. Запах бальзама ему понравился.
– Я, старичок, многое повидал. Много хорошего, а еще больше такого, что никому бы не пожелал повидать. Но уж коли у нас сегодня именно этот чудный напиток, так и быть, расскажу тебе про Сибирь. Тогда, в 2006-м, я только откинулся. Мать померла годом раньше, а бати я и не знал никогда. Сунулся домой в Оршу, а там сеструха, крыса, с хахалем своим расселилась по комнатам – тут, видишь, спальня у них, там гостиная. И нихера братцу не рада. Да ладно, сеструха, какая бы ни была, а родная кровь, еще и с пузом – на пятом месяце, что ж я, не понимаю? Перекантовался бы месяц и свалил куда-нибудь. Так это ж мурло краснорылое понтоваться стало – ухажер ее. Здоровый, что твой шкаф… – Кастет, задумчиво потер свободной ладонью бугор на кулаке. – Вазик я еще до тюрьмы в руки запузырил, пока сидел – «набил», что твои булыжники. Короче говоря, шкаф тот заболел внезапно, ага. Переломом челюсти. А как падал, еще и башкой о сервант приложился.
