Валера стоял на крыльце и медленно курил «Приму» без фильтра. От одного дыма этих ядерных сигарет можно копыта отбросить, а ему ничего!
– Ты ничего лучше не мог в военторге купить? Обязательно «Приму»? – спросил я, присаживаясь на ступеньку.
– Ничего другого не было. Да и под настроение подходит, – ответил Гаврюк и сел рядом. – Савелич в гневе?
– Будь кто-то другой у нас замполитом, мог бы раскрутить твоё выступление. Обеспечил бы тебе и зрителей, и овации, – улыбнулся я. – Ты как будто первый раз обнаружил, что в газетах тему Афганистана обходят стороной?
– Не первый, но чем дольше я здесь, тем меня это больше бесит, – сказал Валера. – Ты видел себя где-то в другом месте? Не в Советском Союзе?
Ой, и повезло же Валере, что он мне задаёт такие вопросы, а не кому-то другому! Сразу бы попал на карандаш к оперуполномоченному.
– Нет. Куда мне ехать, когда я ещё в нашей стране ещё ничего не видел. Да и не нужна мне заграница эта.
– А я вот насмотрелся за время службы. Ничего хорошего не увидел. Как ты думаешь, у них там, на Западе, лучше живётся? – спросил Гаврюк.
Ох, и пугает он меня! Я будто с последователем предателя Беленко сейчас разговариваю.
– Валер, за кордоном, может, и красиво, и цацек много разных. Но мы другие. Настанет время и у нас будет везде Пепси-кола. Только своя, – улыбнулся я.
– У нас людей не ценят. Мы как расходный материал. Почему скрывают от людей правду о войне?
– Время придёт, и все всё узнают. И будут ветераны Афганистана примером для будущих поколений, как для нас с тобой ветераны Великой Отечественной.
– Где-то прочитал умную фразу – свежо преданье да верится с трудом, – произнёс Валера цитату из «Горе от ума» Грибоедова.
– Пошли спать, Валерий Петрович, – похлопал я его по плечу. – Завтра много дел.
– У нас очередной день, как предыдущий – взлёт, форсаж, отход вправо, – махнул Валера, и мы зашли в модуль.
Утро встретило нас шикарной погодой. Небо чистое, ветер штилевой, а на аэродроме уже летают слухи о полной победе в Шаршари. Даже генерал Хреков сегодня больше по земле ходит, чем летает. Правда, это может быть связано с состоянием его вертолёта. Подавляющая часть бортов на задании, а в Шинданде остались только неисправные. Или исправные, но только на бумаге.
Мы с Валерой шли на очередной вылет, когда стали свидетелями очень театральной сцены. Хреков всеми правдами и неправдами лез в вертолёт, но его очень отговаривали от этой затеи.
Генерал собирался лететь на том самом борту, который был подбит во время захвата Масуда. Внешне вертолёт был целым. Скорее всего, один из двигателей нужно было заменить, если уж он загорелся после попадания из духовского пулемёта.
– Я тебя отправлю после Афганистана не в «дыру»… в глубокое дупло у меня поедешь! Знаешь, где это находится? – ругался генерал на зама по инженерно-авиационной службе ИАС вертолётной эскадрильи.
– Так точно! – громко отвечал инженер. – Я в Магдагачи служу, товарищ генерал.
Мда, такого парня уже ничем не напугать. Легендарное место, которое стало синонимом слова «звездец».
– Блин, тебе даже наказание нельзя придумать, с таким-то местом службы. Твою направо! Найди мне вертолёт, живо! – топнул ногой Хреков, и заместитель по ИАС рванул к другим вертолётам.
– Вы чего встали? – спросил генерал у нас с Валерой.
– Идём на вылет, Андрей Константинович, – ответил Валера.
– А нужно бежать. Хорошей работы, ребят, – пожелал генерал, и мы пошли дальше к своим самолётам.
