В торжественной обстановке их представили друг другу, и в юное сердце двадцатилетней Эбигейл запал образ прекрасного и строгого мужчины на десять лет старше. Хоть после они и не встречались – не подворачивалось повода, но Эбигейл лелеяла в душе воспоминания о вальсах, что им довелось кружить вместе.
Спустя полгода родители Эбигейл разбились на дирижабле «Зефир». О той трагедии долго писали в газетах, радиоведущие изо дня в день мусолили конспирологические теории, будто соревнуясь за звание самого изобретательного журналиста Этрийской империи. Иногда Эби тайком пробиралась на кухню, чтобы послушать радио, злилась, сжимала ладони, кусала губы, однажды даже разбила тарелку – и после этого заставила себя перестать приходить.
Спустя еще несколько месяцев Томас Биен появился на пороге родового особняка Эбигейл в Тристан-Гроув. Он выражал соболезнования и желание позаботиться об осиротевших сестрах де Локк.
Томас был приятен и обходителен. Карьера его стремительно развивалась, он стал желанным гостем на балах, в императорском саду или на ипподроме. Вход на все светские развлечения в любое время для него открылся. Дамы находили его обворожительным, а сияние бездонных синих глаз – таинственным. В должности советника премьер-министра выходец одного из самых бедных кварталов столицы достиг потолка. Человек с таким происхождением мог только мечтать о подобном. Предложи Томас графине де Локк выйти за него замуж, она бы, наверное, согласилась, а он мог бы воспользоваться приобретенным титулом.
Но Томас – слишком честолюбивый и самодовольный – выбрал другой путь.
– Не вам, Томас, говорить о прыжках выше головы, – парировала графиня.
Пальцы Биена опустились на плечо Эби, на секунду показалось, будто он ее схватит, причинит боль, но рука нежно скользнула вниз.
– Чем больше планируете на меня наябедничать премьер-министру, тем дальше эта возможность улетает.
– Ни о чем таком я и не думала.
* * *
Позже Эбигейл лежала в постели под пышными пуховыми белоснежными одеялами и прокручивала в голове все, что произошло за последние несколько лет. Как она позволила втянуть себя в военные игры и как теперь справиться с огромной ответственностью, что навалилась столь внезапно?
Мужчина встал с кровати: он никогда бы не позволил себе заснуть рядом. Томас стоял к Эбигейл спиной. Советник надел брюки, накинул белую рубашку и медленно застегивал пуговицы. В комнате стало совсем зябко.
– Разжечь камин, графиня? – спросил он.
– Не стоит. Мне не холодно под одеялом.
– Утром замерзнете.
– Велю служанке растопить. Не беспокойтесь.
– На следующей неделе – прием в Тропической оранжерее. Подготовьте более убедительную речь. С примерами. И ответами на вопросы.
– Я не могу. В академию приезжает новый класс учениц, мне нужно быть рядом с ними.
Томас резко развернулся, синие глаза сверкнули в полумраке.
– Что же вам так нравится спорить, душа моя? Я ведь могу попросить по-плохому.
– Вы не различаете просьбу и приказ.
– А вы?
– Я не выполняю приказов.
– Вы высасываете последние капли моего терпения. Будьте золотцем, приезжайте в оранжерею. В академии за день вашего отсутствия никто не умрет.
Томас вышел из ее покоев, оставив Эбигейл одну в полуночной прохладе. Девушка повернулась лицом в подушки и закричала. Пух и перья заглушали рев отчаяния, вырывавшийся из самого сердца.
Эби разорвала подушку ногтями и скинула на пол. Потом обняла другую – ту, на которой лежал Томас, и провалилась в сон, наслаждаясь запахом ветивера с горькой полынью.
