Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1 - страница 45

Редозубов должен был казаться законченным оппозиционером. Инакомыслие в таком прочтении было качеством его душевной организации. Для такого диагноза необходимо было рассмотреть ответчика в разные периоды времени, очертить, хотя бы пунктиром, историю его политического развития. Нужны были свидетели, причем свидетели не того, что Редозубов делал, а того, как он мыслил.

Г. А. Дубасов был членом партии с 1917 года, знал Редозубова как преподавателя политэкономии в 1923 году, был даже номинирован последним в совет библиотеки от ячейки РКП(б) рабфака104. У него поинтересовались: «Какое принимал участие Редозубов в прошлой дискуссии о троцкизме, и какую играл роль?» – «Редозубов активно выступал в защиту линии Троцкого на ячейковом собрании актива в партклубе, – свидетельствовал Дубасов. – Во время дискуссии он, как наиболее развитый среди рабфаковцев и пользуясь их доверием, активно отстаивал оппозицию и внес ряд поправок в резолюцию ЦК во время обсуждения ее на рабфаковском собрании». Наращивая авторитет среди студентов, Редозубов действовал исподволь: «Имея за собой большинство в прошлой дискуссии, он был избран секретарем партячейки и как будто согласился с предложением ЦК о прекращении дискуссии, но, по моему твердому убеждению, это было только наружно, т. к. я, заведуя в это время Ленинским кабинетом, неоднократно получал от него твердые и настойчивые советы поставить на лен[инских] кружках вопрос „О демократии“, и на мои отказы и мотивы, „что я не смогу там отстоять правильной линии“, он обещал прийти сам и надеялся на рассудительность ребят. Несмотря на это, от постановки этого вопроса я воздержался».

В резолюции ЦК «О партстроительстве» от 5 декабря 1923 года указывалось на необходимость «действительного и систематического проведения принципов рабочей демократии». Подчеркивалась «свобода открытого обсуждения всеми членами партии важнейших вопросов партийной жизни, свобода дискуссий по ним, а также выборность руководящих должностных лиц и коллегий снизу доверху»105. Троцкий, как, вероятно, и его поклонник Редозубов, утверждал, что центр тяжести «должен быть передвинут в сторону активности, критической самодеятельности, самоуправления партии. <…> Партия должна подчинить себе свой аппарат, ни на минуту не переставая быть централизованной организацией. Внутрипартийная демократия – не кость, брошенная „низам“ в момент кризиса. Это необходимое условие сохранения пролетарского характера партии, связи партийных „верхов“ с партийными „низами“ и избегания дорогостоящих ошибок»106. Для Дубасова Редозубов, который беспрерывно говорил о демократии и требовал, чтобы его выслушали, был последовательным оппозиционером: «Из указанного и из ряда других поступков Редозубова, с которым я по работе близко сталкивался, я могу заключить, что он все же был за оппозицию, что подтверждалось неоднократно и его лекциями, на которых он начинал с позиции ЦК, а кончал Пятаковым, о чем я ему сделал замечание на лекции в Механическом кабинете». «Оценивая тов. Редозубова как партийца», контрольная комиссия в лице В. Г. Львова нашла, «что тов. Редозубов помимо невыдержанности и горячности имеет довольно сильный и вредный уклон в оценке политики партии и ее мероприятий, это видно из того, что во время дискуссии в январе 1924 года с Троцким о внутрипартийной демократии тов. Редозубов проявил себя как ярый троцкист и демагог, что не отрицает и он сам». Это обстоятельство подтверждалось и письмом студента Холманского в контрольную комиссию, который писал, что «тов. Редозубов, находясь в университете и выполняя работу секретаря ячейки, часто старался затрагивать вопросы, могущие вызвать вредную и преждевременную дискуссию среди партийцев».