Автограф - страница 7

Совсем всё сохранить в секрете, конечно, не удалось. И папа’, и старшая сестра Варвара со временем поняли, куда дует ветер, и несмотря на то, что вполне сочувствовали идеям женского равноправия, считали, что такой жизненный путь не для тихони‑домоседки Женечки, не упуская случая невзначай сказать ей об этом. Как‑то отец, после воскресной церковной службы, обсуждая только что услышанную проповедь, заметил: «Похвально, что тебя привлекает идея служения обществу, но, может быть, это не единственный путь? Быть врачом – ответственная и трудная профессия даже для мужчин. Надо много знать. Проводить время над книжками годами. Надеюсь, ты не вознамерилась стать эдаким «синим чулком», скучнейшей занудой с папиросой в зубах, обкуренной опиумом, и лишить меня счастья иметь много внуков?». Женя мотнула головой, опустила голову и сжала губы, чтобы не заплакать. В словах отца ей слышалась насмешка взрослого человека над маленькой глупышкой; неверие в то, что она способна на что‑то мало‑мальски полезное, что её удел – вести дом и воспитывать детей. Михаил Аркадьевич, однако, долго не мог продолжать свои наставления, видя расстройство доченьки, и закончил примирительно:

– Лапочка, не сердись, я пошутил. Ну что ты, моя маленькая. Живи, как хочешь. Ничего более я так не желаю в жизни, как только видеть тебя и Варю счастливыми. И Машу, – добавил отец, тяжело вздохнув и в глубине души продолжая надеяться, что, по прошествии времени, Женечкины фантазии исчезнут сами собой.

Варя, после своего успешного замужества и рождения первого ребёнка, вообще не понимала, как можно мечтать о чём‑то другом, кроме семейной жизни. Она настойчиво пыталась показать Женечке все прелести материнства и часто приглашала сестру поиграть с малышкой. Женечке нравилось возиться с племяшкой, но Варин образ жизни казался ей однообразным, скучным и даже пустым. Она старательно делала вид, что не замечает усилий старшей сестры наставить её на путь истинный, ведь спорить с Варей было бы сложно, тем более, что и саму Женечку одолевали сомнения в возможности осуществления её мечты, ведь женщин на медицинские курсы брали лишь вольнослушателями. Только Маша бесконечно верила в Женечку. Она готова была слушать рассказы сестрёнки о медицинских экспериментах и опытах, о загадках и новейших гипотезах. Бросалась, как отважный оловянный солдатик с мечом наперевес, чтобы побороть Женечкины сомнения, поддержать и укрепить её веру в себя. Она очень хорошо знала, что в её молчаливой и застенчивой сестрёнке живёт мятежный огонёк, который может со временем превратиться в яркое пламя, достаточно только не дать ему потухнуть.

Даже если бы Женечка хотела объяснить папе и Варе свой не совсем ожидаемый ими выбор жизненного пути, то и тогда не смогла бы выразить свои чувства словами. Сначала это было наивное детское желание помочь Маше, однако по мере того, как Женечка всё больше узнавала из книг о врачах, об их борьбе со смертью, эпидемиями и невежеством, об устройстве человеческого тела, хранившего ещё много загадок, тем больше всё это – тайны и открытия, борьба и победа – притягивало, дарило девушке ощущение значимости цели, возможности бросить вызов и подняться над пыльной обыденностью, ощутить себя в силах пройти через все преграды и, возможно, даже спасти жизнь кому‑то. Биология и химия открывали ей законы природы, позволяли по‑другому взглянуть на жизнь; давали ей в руки ключ, не воспользоваться которым она не могла.