Да, мы несем в своих генах информацию о наших предках, сохраняем в виде рудиментов (копчик, зубы мудрости, аппендикс, ушные мышцы) то, что предкам было очень нужно, а нам теперь ни к чему. Этих «излишков» около 90, иногда некоторые из них всплывают в виде атавизмов (сплошного волосяного покрова, удлиненного копчика, дополнительных молочных желез). Ну и, наконец, о передаче по наследству некоторых характеристик предков (установлено 11 наследуемых качеств: импульсивность, характер сна, агрессия, световой чихательный рефлекс, дефект развития пальцев, форма мочек ушей, «высокогорные гены», долголетие, потливость, близорукость, предрасположенность к полноте; а также предрасположенность к некоторым заболеваниям).
Но есть «наследственность» общественная и духовная (разделить иногда их трудно): язык, традиции-обычаи, особенности быта и поведения. Куда не кинь, всюду история. Здороваемся за руку – показываем, что рука свободна от оружия. Расходимся, оставляя встречного слева – прикрываемся от незнакомца щитом и на всякий случай наготове правая, оруженосная рука.
Не так уж сложно в обрядах и традициях обнаружить свидетельства давно прошедших исторических эпох, наследие ушедших поколений. Удивительно другое – как дети воспроизводят в своих играх древние ситуации. Когда были казаки и разбойники, а игра долго была в арсенале еще не изучавших историю ватаг детворы! Или игра в догонялки, когда «пятнать» нельзя было дотронувшегося или вставшего на нечто деревянное (так в языческие времена преследуемые отдавались под защиту чурбанов – деревянных идолов богов на капищах).
Из личного: еще в середине XX века в моей деревне дошкольники на первой траве весной выходили в луга отведать «воронью кашу» («карга буткасы») – еду, приготовленную на костре, ничуть не понимая, что это – по сути имитация взрослой первой, тренировочной, пробной откочевки от места зимней стоянки кочевого сообщества двух-трехсотлетней давности.
Не меньшую историческую нагрузку несут топонимы (названия местностей и населенных пунктов), имена, да и просто знакомые слова. Позор – древнеславянское наименование театрального представления, превратившееся в ругательство из-за столетий преследований и осуждения со стороны христианских священников и власть имущих. Слово «медведь», изначально бывшее прозвищем зверя (тот, кто знает и любит мед), окончательно заменило для нас истинное имя (возможно настоящем именем этого опасного хозяина лесов, которое опасались упоминать в разговоре, было «мишка»).
Сегодня мы, конечно, делимся на иные категории, чем «казаки-разбойники», камни прячем за пазухи, поклоняемся не деревянным идолам, вещи называем по другим правилам толерантности, но ведь прорывается иногда толща веков. Как в экспрессивно-стрессовых ситуациях мат, являющийся остатками молитвы-заклинания языческих (уж, даже не матриархальных ли) времен, обращенного к непреодолимой мощи возрождения жизни и связанных с этим действий.
Но обратимся от бытовых примеров к более научным. З. Фрейд и его последователи, например, построили систему объяснения значительной части поведения людей, обращением к анализу их воспоминаний (комплексы Эдипа и Электры). А К.Г. Юнг и его продолжатели вышли за пределы индивидуального прошлого к коллективной истории, выведя множество регулирующих общественную жизнь фигур (архетипы коллективного бессознательного) из общих географических, исторических и культурных контекстов.
