Франсуаза дрожащими руками пересчитала банкноты и сперва восторженно, а затем недовольно проговорила:
– Пятьсот франков!! … Всего нАвсего?! … Ну, для первого раза сойдёт.
Глава 3. Новой повести – нового автора!
Через полчаса в холостяцкую квартиру профессора-психолога явилась сияющая соседка из соседнего подъезда с бутылкой коньяка «Наполеон».
– Месье Буше! – с порога заявила Франсуаза. – Предлагаю выгодный обмен. Вы мне – мусор, а я Вам – коньяк!
– С удовольствием, – усмехнулся Жак, щуплый очкарик среднего роста лет сорока. – Сейчас принесу мусор.
– Не надо, я уже взяла. Речь идёт о «Записках малолетки».
– Ах, вОт оно что! – якобы только сейчас догадался Буше.
– Так это только за право публикации под моим именем! – поспешно добавила Франсуаза. – А половина гонорара, естественно Ваша! Можем, если не верите, договор составить.
– Уже не надо, – вздохнул профессор. – Только не половина, а десять процентов.
– Да Вы грабитель! – возмутилась девушка. – А ещё в очках! … Ладно уж, согласна. Чего ни сделаешь, чтобы стать знаменитой!
Франсуаза произвела перерасчёт и протянула «грабителю» 450 франков:
– Мне в счёт аванса 500 франков выдали. Возьмите Ваши девяносто процентов.
– Только десять, – ещё раз вздохнул Буше. – И не из твоих денег.
– А из чьих?
– Рене Жюйяра.
– Так Вы всё знАете?! – поразилась Франсуаза. – Но откуда?
– ВсЁ не знает даже энциклопедия. А я знаю от упомянутого Рене Жюйяра. Видишь ли, детка, я приносил рукопись в семь издательств и в их числе – в жюйяровское. И везде вернули. Поэтому ты и нашла сей опус на помойке. … А вчера ко мне приходил Жюйяр с адвокатом. Они предложили для моей новой повести нового автора – тебя! … Почитай договор.
Из договора следовало, что Жак Буше отказывается от авторских прав на повесть с условным названием «Записки малолетки», за что получит 10 процентов гонорара.
– Жюйяр прав, – признал теперь уже неофициальный автор повести. – Моё имя никому не нужно, а твоё произведёт сенсацию! … Открывай свой коньяк.
Глава 4. «Шлифовка» текста повести
Через несколько дней Жюйяр вызвал «юного автора».
Хочу согласовать некоторые изменения. Отца Цецилии, пожалуй, оставим Реймоном, а вот невесту … «Марианна» звучит слишком длинно. КАк тебе «МарИ»?
– Да хоть «Анна»! – усмехнулась Франсуаза.
– Решено! – неожиданно согласился Рене. – Пусть будет «Анна». Теперь о бывшей любовнице. То, что она рыжая, меня устраивает, а вот то, что «БЕтси»…
– Пусть будет, к примеру «Вирджинией», как «Вульф».
– Ты не поняла. Я не вижу её англичанкой. … А вот немкой…
– «Гертрудой», что ли?
– Зачем? Переделаем твою «Бетси», то есть «Элизабет» или «Элизу» на немецкий лад и получим «Эльзу».
– Ну, «Эльза», так «Эльза», – согласилась Франсуаза.
– Теперь о финале. У тебя, … то есть у… Ах, да! … Так Вот, у тебЯ в повести после козней Цецилии Анна застаёт Реймона в объятьях Эльзы и бросает его. Но при этом остаётся живой и невредимой.
– А Вы хотите сделать её инвалидкой?
– Нет. Покойницей. Может же она покончить с собой? Например, якобы случайно сорваться на машине в прОпасть?
– Ну, тогда уж пусть в ту же прОпасть сиганёт раскаявшаяся Цецилия! – рассердилась Франсуаза.
– В количестве трупов надо знать меру, – усмехнулся Жюйяр. – Но с «Цецилией» мы, пожалуй, покончим! … То есть… переименуем её в нашу, французскую «Сесиль». И тогда из помершей от родов мамаши не надо будет делать итальянку. Хватит с нас иностранки Эльзы!
