– Тихо-тихо! – Шикнула я на него, заметив взгляд двух женщин за соседним столиком.
– Без обид, мелкая, – продолжал он улыбаться.
– Как-то всё же немного обидно! – Притворилась я, надув губы.
– Я люблю тебя абсолютно искренне и никогда не сделаю то, что тебя обидит или испугает. Мы же друзья, – он заглянул мне в глаза и тепло улыбнулся.
– Друзья, – не сдержала я ответную улыбку.
Я достала телефон и набрала маме сообщение, что останусь у Веры, она ответила на удивление быстро согласием.
– Я взял машину в аренду, поехали кататься?
– Обожаю ездить на машине. Ты знал! – От радости я даже захлопала в ладоши.
– Года-то у тебя прибавляются, а всё равно остаёшься той мелкой моей подругой…
Мы вышли из столовой, сели в машину и долго катались по засыпающему городу. Слушая музыку, мы смешно дрыгались, называя это танцами. Руслан громко подпевал группе Звери и Андрею Губину, а я снимала его на телефон. Сохранить в памяти эти бесценные мгновения, когда мы оба так беззаботны и счастливы.
Утром я приехала домой, отчима дома не было, и я поболтала с мамой немного, скорей для вида, чем искренне, переоделась и снова ушла «к Вере». Сегодня мы едем с Русланом на набережную, купаться еще, конечно, рано, поэтому мы будем просто созерцать речную гладь.
– Как у тебя с девушкой? – Спросила я, присаживаясь на скамейку.
– Мы просто спим, – пожал он плечами.
– Это как? У вас же отношения!
– Нет, мы просто спим, Рори. Это удобно. Без этих ярлыков «парень-девушка».
– Современно, – закатив глаза, произнесла я.
– Синоним к слову «неприемлемо»? – Рассмеялся он.
– Я бы так не смогла, – пожала я плечами, нахмурившись.
– У тебя так никогда не будет, – уверенно ответил он, – понимаешь, у девушек всегда видно эту планку – как с тобой можно, а как нельзя. Вот то, что ты мысленно допускаешь для себя, парни это видят.
– И как же со мной можно? – Я встала на скамейку и положила руки ему на плечи.
– С тобой? – Он приподнял бровь, улыбаясь. – Ещё рано говорить, ты вздыхаешь по Давиду. Но то, что тебе хватает мозгов не бегать за ним, даёт мне надежду на твоё светлое будущее.
– Я хочу, чтобы он сам понял, что нужен мне, – грустно вздохнула я.
– Только ты ему нужна для контрольных, Рори. Когда ты это поймёшь – будет больно.
– Я понимаю это.
– Головой, – поправил меня друг. – Больно будет, когда поймёт сердечко.
– Ну, рано или поздно он же поймёт, что я лучше тех, с кем он просто спит.
– Какая ты наивная, я не могу, – засмеялся он, – поймёт он, конечно. Я не знаю, как у нас это устроено, но мы всегда вспоминаем ту милую девчонку, которая смотрела на нас, как на божество. Вспоминаем, приходим и видим, что уже не нужны ей.
– Слишком поздно…
– Любовь и дружба, зародившаяся в школе, заканчивается с получением заветного аттестата. Через неделю после выпускного посмотришь на него и увидишь… – Подбирая слова, он щёлкал пальцами. – Того, кого считала божеством с кривыми ногами, прыщами и стрёмной стрижкой. И подумаешь: «Вроде не слепая, не глупая, а чего страдала-то?»
Мы долго говорили об этом, я верила каждому его слову. В глубине души я знала, что так всё и будет. Но, как он сам и сказал – сердечко ещё не готово принять…
Он сел на скамейку и похлопал рядом с собой, мол, садись.
– Так собак подзывают, – нахмурилась я.
– Так жестом говорят: «Сядь рядом и любуйся чистотой воды», – совершенно очаровательно улыбнулся он. – До переезда я часто ходил к реке после ссор с матерью. Знаешь, она часто пила и приводила домой всяких отбросов. Её даже не смущал отец… Она пропила последние капли рассудка… Так вот после домашних сцен, я приходил на берег, садился на большой булыжник и смотрел. В никуда. Тот берег был местом восстановления моего душевного равновесия.
