Айдахо - страница 25

А потом я вспоминаю: я могу написать ей письмо. Мне тошно от того, что такое возможно.

Ей тоже тошно – прикасаться к тем клавишам, которых касалась когда-то Мэй. Столько лет прошло, столько фантазий, а ей все не верится, что Мэй и впрямь больше нет.

Зато Уэйд понимает это как никто другой. Она даже представить себе не может, каково ему. А что будет, если он обо всем узнает? Что он почувствует, представив, как Дженни проводит пальцем по корешку, достает с полки книгу, находит в ней обрывки своего прошлого?

Энн закрывает глаза и подается вперед, выталкивая себя из этого ужасного дня. Она исполняет композицию, которую играла в студенческие годы в Дареме. Некоторые такты стерлись у нее из памяти, но она так ловко это маскирует, будто их никогда и не было. Заменяет их вариациями.[6]

Но за музыкой не спрятаться, и она прекращает. Комнату наполняет фортепианная тишина. В окно она видит мужа, идущего в мастерскую по грязному, заснеженному саду.

Он отворяет дверь и скрывается внутри.

Чтобы найти прощение в его близости – она не будет сознаваться, просто постоит рядом, позволив ему любить ее своей несведущей любовью, – она выходит из дома и пересекает сад. Она слышит, как он мурлычет какую-то песенку, слышит звон металла. Он стоит к ней спиной, склонившись над подносами. Что-то зажато у него в ладони.

Она подходит к нему и кладет ему на спину руку. Он оборачивается, улыбается грустно и удивленно, затем разжимает ладонь. В ней деревянная рукоять ножа. Большим пальцем он смахивает забившуюся в углубления древесную пыль, и тут Энн замечает выжженные на рукояти очертания двух гор, его фирменный знак.

– Красота какая.

– Нравится?

– Очень.

– Это для тебя. Клинок выковал из рессор с того старого пикапа, который мы с тобой нашли.

– Правда?

Она берет в руки гладкий деревянный брусок.

– Для тебя, – повторяет он. – Я как раз искал клинок. Никак не вспомню, куда я его задевал. В кабинете его нет.

– Уэйд… – говорит она. – Спасибо.

Простота его подарка, невинный сюрприз. Никогда прежде Энн не охватывала такая тоска. Щемящая, как любовь. Ради нее этот мужчина выжег в дереве горы.

Неверно истолковав выражение ее лица, он расплывается в улыбке. Мечтая укрыться в его заблуждении, она встает на цыпочки и обнимает его. Он целует ее в плечо, приписав этот прилив нежности благодарности за деревяшку у нее в руке.

Но дело вовсе не в благодарности. А в высвеченном ею предательстве. Пока Уэйд прижимает к себе Энн, она прижимает к себе свои секреты. Пока он вырезает цветы в мастерской, она закрывается в спальне с телефоном.

Мне тошно от того, что такое возможно.

Он покрывает ее лицо поцелуями. Ей хочется во всем признаться, но с чего начать? Как поступить бескорыстнее всего?

Уткнувшись носом в ее волосы, он вдыхает их запах. Затем немного отстраняется.

– Энн, – говорит он. – Ты куда-то успела отлучиться?

– Я тут. – Она грубо целует его в губы, целует, едва сдерживая слезы.

Он мягко смеется.

– Да нет же, у тебя волосы гарью пахнут. – Он снова зарывается в них лицом. Затем заглядывает ей в глаза, на этот раз внимательно.

Она осторожно произносит:

– Я ничего не чувствую.

– Еще утром они так не пахли.

– Да?

– Нет, правда, ты куда-то ездила? – Сквозь простоту вопроса в его голосе слышится напряжение. Напряжение слышится и в молчании Энн. – Зачем ты заводила пикап? – тихо спрашивает он.

Она могла бы рассказать ему сейчас. Могла бы.