– Вообще-то, если я не ошибаюсь, на улице ночь… – задумчиво произнес Корнелиус. – Но, да, здравствуйте.
– Прошу прощения, – покраснев и явно смутившись, сказала девушка. –Я заработалась и не уследила за временем.
– Ничего страшного, – Корнелиус поправил воротник. – Бывает. Будьте добры, номер на одного.
– Конечно! А сколько вы планируете у нас пробыть?
– Пока не знаю, все зависит от обстоятельств.
– Я поняла вас, – девушка взяла со стены ключ от номера двенадцать, затем минут пять возилась с бумагами и наконец-то протянула детективу ключ.
– Вот, прошу, номер двенадцать.
– Благодарю, – детектив бросил на девушку беглый взгляд и, кажется, уловил игривый блеск.
– Юность, романтика… – подумал они, тепло улыбнувшись, подхватил свои чемоданы.
Большая винтовая лестница вела на второй этаж. Ступени ее были обшиты бордовым ковровым покрытием. Сам этаж представлял собой большой балкон, вкруговую огибавший здание изнутри. С одной стороны располагались двери в номера, а с другой – перила, через которые можно было наблюдать весь первый этаж.
Двенадцатый номер, как и все номера отеля, состоял из большой комнаты, в центре которой располагалась огромная двуспальная кровать с полупрозрачным шёлковым пологом алого цвета. Старинный письменный стол у самого окна. Ровно такой же старинный гардероб для вещей постояльцев. И в углу небольшой книжный шкаф.
Прямо над кроватью висело большое чучело медведя. Таксидермист – в простонародье чучельник – очень хорошо постарался: оно выглядело настолько реалистично, что можно было подумать, что медведь живой. Даже его глаза, будто бы не отрываясь, следили за вами.
По правой стороне располагалась дверь, ведущая в ванную, где все было отделано белым деревом и белой керамической плиткой. Стерильно и ослепительно.
Зайдя в номер, детектив поставил чемоданы у шкафа и, не теряя времени, плюхнулся на огромную кровать. По телу его разлилось чувство долгожданного спокойствия, и на душе у него стало легче.
3
… Детектив шёл по узкому коридору в совершенно неизвестном ему здании.
Всё вокруг перед ним расплывалось и временами теряло очертания, словно у него на глазах была пелена. Он шёл и шёл, а конца коридора так и не было.
Временами ему попадались двери. Старые и обшарпанные, а на некоторых из них даже были видны следы царапин, будто бы кто-то скрёбся в них. За одной из таких дверей Ливьетт услышал женский голос: «Помогите… Детектив…»
Он подошёл ближе и прислонился к двери, чтобы получше расслышать.
– Ливьетт!!! – пронзительно раздалось за дверью, и кто-то или что-то резко ударило в неё, так что детектив отпрянул и облокотился о стену.
Дверь начала менять свои очертания, приобретая странную искажённую форму. Кто-то невидимый за дверью колотил в неё, издавая истошный крик.
Из щелей начал идти дым, и по красноватому сиянию Корнелиус понял, что в комнате начался пожар. Он рванул было к двери, чтобы открыть её, но что-то незримо удерживало его. Руки белые, как мел, появились из стены. Это они держали его. Держали так крепко, что детектив не мог пошевелиться.
– Отпустите меня!!! – взревел он. Но их хватка была каменной. Стуки в дверь стали сильнее и чаще, крик пронзительнее. Треск дерева проникал из-за двери.
Спустя пару мгновений белые руки начали утягивать Ливьетта внутрь стены. Крепкий бетон превратился в вязкую массу, и детектив, по-прежнему удерживаемый руками, начал проваливаться внутрь. Он кричал и пытался освободиться. Но безуспешно.
