Блестящая эрудиция, глубокое знание предмета, склонность к импровизации и всеми признанное ораторское искусство позволяли Бельскому не просто пересказывать скучные факты с привязкой к участникам и датам, но умело, подобно автору исторического романа, представлять аудитории выдающиеся события и героических личностей. Он и сам получал удовольствие от своих ярких, насыщенных метафорами и парадоксами выступлений, в которых Дарий и Фемистокл, Ксеркс и Леонид выглядели так, словно жили, сражались и умирали совсем недавно, а не две с половиной тысячи лет назад.
Закончив говорить и заслужив продолжительные аплодисменты, Бельский быстро покинул зал и направился в кабинет Каменского. Викентий Антонович в свои шестьдесят два года выглядел ещё старше – невысокий, седобородый, с умным некрасивым лицом, он постоянно сутулился и шаркал левой ногой, но при этом на кафедре преображался, редко пользовался конспектом и без запинки излагал его содержимое, давно уже выученное наизусть. При появлении доцента Каменский встал из-за стола, сделал несколько шагов навстречу Бельскому, энергично пожал ему руку, сказал, чуть улыбнувшись:
– Рад видеть у себя, уважаемый коллега. Надеюсь, ваше выступление, как всегда, имело успех.
А подумал совсем другое – мальчишка преуспевает, купается в лучах дешёвой популярности, фамильярничает со студентами. И старается всеми силами затмить собою учителя.
Бельский только пожал плечами, ответил примиряюще:
– Мне трудно судить об этом, Викентий Антонович.
– Не стоит лицемерить, мой дорогой, – усмехнулся Каменский. – Аудитория, конечно же, была набита до отказа, овации долго не прекращались…Разумеется, такая оценка приятна, но не забывайте, прошу вас, что университет наш – это не Большой театр, а вы не модный тенор. Необходимо соответствовать своему статусу учёного, а не шута горохового.
Это уже близко было к оскорблению, вызванному очевидной завистью, Бельский побледнел от гнева. Будучи по матери потомком присягнувшего Борису Годунову татарского мурзы, Алексей обладал взрывным темпераментом, и лишь воспитанная в кадетском корпусе сила воли удержала его сейчас от хлёсткого ответа. Между тем профессор, понимая, что сказал лишнего, перевёл разговор на другую тему.
– У вас ко мне дело? – поинтересовался он притворно-вежливо.
Бельский ответил:
– Да, Викентий Антонович, я подготовил материалы для защиты докторской диссертации и хочу попросить вас ознакомиться с ними и высказать свои замечания.
– Что же это за материалы, позвольте спросить?
– Это результаты, полученные мною в период летних археологических экспедиций за последние три года, проанализированные и обобщённые.
– Но я как раз хотел предложить вам использовать их в качестве основы для монографии, которая сделает нас соавторами. Предисловие и выводы за мной, основная часть – ваша, на титульном листе будут две фамилии – Каменский и Бельский. Что скажете, коллега?
Профессор с насмешкой поглядел на ученика, не сомневаясь в его согласии. Ещё бы, вчерашнему студенту встать в один ряд с маститым учёным! Но он ошибся.
– Простите, но материалы нужны мне для диссертации, – негромко произнёс Бельский.
– Торопитесь отправить старика на покой и занять моё место? – с нескрываемой злостью скорее не спросил, а констатировал Каменский, – да уж, пригрел я змею на груди!
– Скорее вы хотите воспользоваться чужим! – забывая о последствиях воскликнул его оппонент.
