Привалилась к стене и медленно сползла на пол…
От пережитого знобило, как в лихорадке. Обняв себя трясущимися руками, принялась растирать худенькие предплечья, раз за разом шоркая по ним раскрытыми ладонями, мечтая исчезнуть совсем. Потрепанное тело не болело или я совсем не обращала внимания на свои физические страдания. От многочисленных увечий, которые мне прицельно нанесли подонки, болезненно ныла только моя женская гордость…
Все еще не открывая глаз, опускаю руку и бессознательно шарю ладонью по полу, у своих ног, до тех пор, пока не нащупываю яблоко в складках брошенного мной пиджака. Невыносимый стыд сковывает мои движения, но я тщательно вытираю его о подол своей разорванной аскетичной блузки. Боюсь признаться даже самой себе в своей чудовищной беспомощности, но все же крепко сжимаю плод, решительно подношу ко рту и кусаю, губами захватывая как можно больше его высохшей мякоти. С первым укусом из моих глаз летят крупные капли слез и падают прямо на жалкий огрызок. Оно не хрустит, поэтому не раздражает мой напряжённый слух, и я продолжаю забивать им свой рот, с трудом проглатывая оставшиеся, соленые от слез куски…
Сдавленные рыдания рвотными спазмами рвутся наружу, но я сдерживаю их, в исступлении прижимая тыльную сторону ладони к своим губам. Мне бы просто проглотить их, а вместе с ними растоптанную гордость, но горло забито треклятым яблоком! Не лезет…
Громкий стук в дверь снаружи быстро привел меня в чувство.
– Еще пять минут! – крикнула я, сразу встала и подошла к большому зеркалу.
Старалась не смотреть на себя. Жалость к себе – не помощник в моей ситуации. Включила воду и сполоснула мокрое от слез лицо, воспользовавшись расческой, снова собрала волосы в идеальный пучок и стянув полы блузки, аккуратно заправила ее в форменную юбку, собирая пыль с ткани на мокрые ладони. Уже у самого выхода наклонилась и подняла с пола пиджак. Встряхнув его пару раз, надела и застегнула на все пуговицы, прикрывая им разорванный вырез своей блузки.
Подняла руку и, сжав ее в кулак, на секунду замешкалась, но почти сразу стукнула в дверь, давая понять своему провожатому, что я готова…
За время наших коротких встреч в стенах следственного изолятора я не замечал ее привлекательности. Перед моими глазами были только звезды на ее погонах на фоне синей прокурорской формы. Всё. Не видел и не хотел видеть ничего, кроме этого. Все изменилось именно в тот момент, когда парни сдернули с ее хрупкого тела форменный пиджак… Нет, моя ненависть к ней никуда не исчезла, но она на какое-то мгновение замерла, словно притихла, разглядев в объекте своей одержимости совсем молодую, потрепанную девчонку с распахнутыми от ужаса серыми глазами на кукольном лице которой застыла гримаса полной обреченности…
«Сука! Ведь знала, что делала, когда совала мне это яблоко! Да и ей ли не знать! Она еще до выхода из СИЗО не дошла, как на всех его этажах обсасывали случившееся!»
Когда увидел ее сегодня желал разорвать! Взять и своими руками напополам в стороны разломать, до хруста костей, как то самое клятое яблоко. Когда ее тела коснулись чужие руки, меня как опасной бритвой по венам полоснула бешеная ревность! У этого чувства столько острых граней! До дрожи в руках хотел унизить ее сам, но статус не позволил, поэтому сидел и смотрел, как ее ломают другие, вскрывая женское тело, как подарок… Только этот подарок – мой!
