– Не паясничайте, лейтенант. Оставьте меня одного. – Груман посмотрел лейтенанту в глаза. – Пожалуйста. – Лейтенант суетливо погремел ключами.
– Я за дверью, товарищ Груман. «Бурогозить» начнут – стучите. – Груман только сжал зубы. Всего за три минуты, пока этот лейтенант сопровождал его до камеры – он успел ему надоесть до смерти. Дверь со скрипом закрылась. Груман взял табуретку, стоящую у ближайшей кровати и сел, достал пачку «Гаротты», выбил щелчком сигарету, чиркнул зажигалкой, и с облегчением пустил в потолок облако густого сладковатого дыма.
– Фраер! – Раздалось с ближайшего лежака. – Шляпу сними! Так в хату не входят! – Груман не ответил. Продолжал курить и просто ждал.
– Малява про тебя с воли пришла… – Раздалось с постели стоящей у окна хрипловатый голос. С нее поднялся пожилой человек с седым аккуратным ежиком волос. В очках в золотой оправе и с томиком библии в руках. Кто-то мгновенно поставил перед Груманом вторую табуретку. Человек с седым ежиком положил библию на аккуратно затянутый клеенкой стол и сел напротив. Долго смотрел Груману в глаза. Потом вздохнув, проговорил, словно делал какую – то очень тяжелую работу.
– Мутный ты, Груман. Никто про тебя ничего не знает. – Груман, пускал клубы дыма в потолок, и с интересом рассматривал сидящего перед собой человека. – Вроде не из «конторских», и роду не нашего. Чужой. Пишут, что «кремлевец» вроде. А вроде и нет. Что скажешь? – Груман спрятал сигарету в кулак, раскрыл ладонь и высыпал на пол прогоревший пепел.
– Зря ругаешься, полковник. – Человек одернул куртку спортивного костюма, и кто-то из более молодых. Мгновенно вытер тряпкой едва заметные крупинки сгоревшей «Гаротты».
– К Кречету простые люди не ходят. Те, кому надо в уровень людей шлют, а ты не «меченый» – «муть серая». – Груман улыбнулся. Все-таки снял шляпу и протянул ее «шнырю». Тот посмотрел в глаза Кречету и в ответ на кивок, аккуратно положил ее на стол.
– Не «павлинься», Кречетов Николай Петрович. «Муть серая» по уровню выше всех стоит. Перед людьми не стыдно? – Кречет пожал плечами.
– Значит – не простой ты полковник. Почему на допрос не позвал? Может не всем слышать надо, о чем мы с тобой говорить будем? – Груман пожал плечам.
– Мне как раз надо, что бы слово твое слышали. В кружева их заплетать я не хуже тебя умею. – Кречет пожевал губами. Протянул руку к сигаретам Грумана.
– Табачком не угостишь, начальник? – Груман выбил из пачки Гаротту.
– Косяк это. Смотри не забалдей. Разговор трезвый у нас. Тем более что маляву я тебе слал. Мало времени у меня на то, чтобы к тебе тропки топтать. – Кречет чиркнул спичкой, глубоко затянулся и закатил глаза.
– Мозги светлеют, начальник. Непростой косяк, контора мутная, и если тебе в глаза смотреть – то по земле ты не ходишь, выше самолетов летаешь. Ангел значит. – Кречет снова сделал затяжку. Удовлетворенно крякнул. – На поклон ангелы ко мне еще не ходили.
– Я не на поклон, Кречет. Мне твоей доли не надо, сам понимаешь. – Кречет кивнул.
– Не обижайся, полковник. Просто страшно мне с вами ангелами на чистый базар выходить. Вроде отбоялся уже, а все равно страшно. Один раз с вами и словом перемолвился, а жизнь – кувырком. – Кречет раздавил окурок Гаротты в пепельнице на столе.
Понятно – не за себя просить пришел. Мне тебе дать нечего – говори за кого. – Груман пристально посмотрел Кречету в глаза.
