Азазель - страница 6

Накануне празднования поток приходящих ко мне больных увеличился. Многие из них заболели в дороге, особенно пожилые. Я лечил их кожными мазями и лекарствами, которые доктора называют «веселящими сердце», ибо они не столько выводили из больного принятую им пищу и питье, сколько бодрили его.

Среди многочисленных процессий, движущихся мимо меня по направлению к церкви, две – одна из Антиохии, другая из Мопсуэстии – отличались особой благочинностью. Десятки священников, монахов и дьяконов, облаченных в праздничные церковные одежды, шествовали важно и торжественно. Выступавший впереди человек нес красиво украшенный крест, края которого были покрыты золотом. Позади него на расстоянии семи шагов шел его преподобие толкователь Феодор[2], епископ Мопсуэстийский{7}. За ними двигалась многочисленная толпа верующих и обращенных, декламирующих: «Осанна сыну Давида, осанна Всевышнему… Благословенны живущие во имя Господа».

Захлебываясь от восторга, я смотрел через окно кельи, как процессия влилась в большие церковные ворота. Мне казалось, будто это ангелы, спустившиеся на землю с небес. Только священников было больше двадцати, дьяконов – почти сотня, а число толпящихся за ними мирян вообще не поддавалось счету. Епископ Феодор выглядел усталым, но счастливым. Я захотел присоединиться к этой процессии и вышел на улицу. Приблизившись к епископу Феодору со склоненной голо-

вой, я поцеловал его руку, а он в ответ поцеловал меня в голову, как до того целовал человека курдской наружности, одетого как дамаскинец. Несмотря на молодость, я не отличался особой смелостью. Только небо знало, что творилось у меня в душе! Неведомым небесным промыслом порадовал меня Господь спустя два дня, устроив встречу с епископом там, где я совершенно не ожидал…

Утром ко мне пришли священник из Антиохии и два дьякона. Они попросили меня пройти с ними в резиденцию епископа в восточной части города, так как он якобы недомогал. Так они сказали. Я с учтивостью поинтересовался: неужели в их посольстве нет врача? Один из священников ответил, что у них есть церковный врач, и затем так же учтиво и спокойно добавил: «Священник Несторий хотел бы доподлинно убедиться в том, что здоровье почтенного епископа Феодора в порядке».

Тогда я впервые услышал имя Нестория и в тот же день первый раз увидел его. Набив карманы бодрящими травами, разными сердцеукрепляющими снадобьями и семенами для приготовления лекарств, я плотно запер дверь кельи и пошел с ними, радуясь предстоящей встрече с антиохийским священником. На мне была ряса иерусалимского монаха, которую мне с месяц назад подарил добрый покровитель в знак признания меня братьями. Где-то через полчаса наши накидки под жарким полуденным солнцем стали мокрыми от пота.

У входа нас встретил еще один священник из Киры, предложивший нам холодную воду, да помилует его Господь. Когда мы вошли внутрь резиденции епископа,

я внезапно почувствовал, что стою на пороге какого-то великого события. Мы миновали длинный проход, в конце его, справа, была дверь, из-за которой до меня донесся степенный спокойный голос.

– Благословенный доктор и почтенный отец, его блаженство епископ Феодор беседует с гостями. Не желаешь ли войти или предпочтешь дожидаться, пока он не выйдет? – вежливо спросил меня мопсуэстийский священник, и я попросил разрешения войти в покои, откуда слышался голос. Он склонил голову в знак согласия и учтиво и мягко распахнул передо мной дверь.