Мысли о Веронике вызывают привычное раздражение. За восемь лет брака Бастиан так и не смог к ней привыкнуть. Первые два года девочка-подросток, ходившая за ним по пятам и глядевшая влюблёнными глазами, раздражала настолько, что Бастиан искал сотни поводов вернуться домой попозже и уйти пораньше. Спасала работа: молодой Каро заступил на место погибшего отца Вероники и постигал сложную науку управления Азилем. Спали супруги в разных спальнях: мысль о сексе с женщиной, у которой ещё даже грудь не оформилась, вызывала у двадцатисемилетнего Бастиана тоску. Их полноценная брачная ночь случилась лишь через год после свадьбы, когда молодая семья получила разрешение на ребёнка. «Формальности должны быть соблюдены, – строго приказал Бастиану отец. – Всегда помни, что ты сейчас занимаешь своё место лишь благодаря браку с ней!»
Когда в Саду отец Ланглу передал им новорожденную Амелию, Вероника взяла дочь с выражением лица, которое Бастиан истолковал как разочарование. В тот момент он впервые испытал желание ударить жену. «Забыла своё место? – орал он на неё дома. – Не нравится, что это мой ребёнок и я выбрал её матерью не тебя? Катись к чёрту, это моё право! Знаешь, какие хилые дети рождаются у шестнадцатилетних соплюх? Не смогла родить моего ребёнка – сумей растить и воспитывать!» Вероника плакала, сжавшись в углу, и её плач, искривлённые дрожащие губы и распухшие от слёз веки всё сильнее выводили Бастиана из себя. Как можно не ценить его заботу о её здоровье? Он избавил её от тягот беременности, от родовых мук, от риска умереть, не сумев разродиться, а эта маленькая идиотка посмела косо посмотреть на его, а значит, и свою дочь!
Выговор отлично подействовал на Веронику. Она прекратила таскаться за мужем и смотреть на него обожающими глазами. Всецело посвятила себя дочери. «Хоть что-то у неё получается!» – язвительно отмечала мадам Каро, мать Бастиана. Вероника возилась с крошкой Амелией с утра до позднего вечера, сама купала, сама переодевала, сама готовила на кухне младенческие смеси, учила подросшую дочку читать, считать. Ей помогала только Ганна – нянька, в своё время вырастившая саму Веронику. Она была единственным советчиком и наставником в воспитании малышки, семья Каро лишь контролировала процесс и результатами была удовлетворена.
Бастиан думает о дочери, и губы трогает лёгкая улыбка. Идеальное дитя. Умное не по возрасту, активное, любознательное, интересующееся делами отца едва ли не больше всех в семье. Он часто шутит, что готов создать прецедент, сделав дочь первой в истории Азиля женщиной-Советником. «Мой рыжий талисман», – нежно думает он, вспоминая, как Амелия сидит на краю его стола, когда он работает. Её завораживает процесс появления на бумаге букв и столбиков цифр из-под отцовского карандаша. Пожалуй, дочь – единственное во всём мире существо, с которым Советник Каро не может быть строгим. Любящим отцом, потакающим малейшим её капризам и способным бесконечно любоваться очарованием своего ребёнка – да, с удовольствием и постоянно. Но никогда – строгим и суровым.
«В субботу свожу её в Ось. Покажу, где работаю. Пусть посмотрит на Азиль с высоты, на которую поднимались лишь единицы», – Бастиан кивает своим мыслям и прибавляет шаг. Не терпится вернуться домой и поцеловать рыжую макушку, пахнущую мужским парфюмом. Он прекрасно знает, где дочь стащила этот флакон и для чего. Она же папина девочка.
