На углу улицы, у последнего поворота к резиденции Каро, Бастиан ненадолго останавливается и любуется высокой старой глицинией. Нежно-сиреневые лепестки цветущего дерева падают в подставленную ладонь, ложатся на лацкан тёмного сюртука. «Не верю, что такой красоты не осталось больше нигде в мире, – думает Бастиан. – Если Бог, которым отец Ланглу забивает головы прихожан, существует, он не позволит этому дереву остаться одному. Иначе зачем оно цветёт каждую весну?»
Ещё не переступив порог дома, Бастиан чувствует неладное. Издалека он видит брошенный на газоне электромобиль младшего брата, покорёженный фонарный столб – и радостное ожидание встречи с дочерью сходит на нет. А когда Советник Каро видит хмурую Амелию, сидящую на ступеньках крыльца, мрачное предчувствие овладевает им полностью.
– Здравствуй, конопушка, – обращается он к дочери. – Что стряслось?
Амелия закрывает собой входную дверь, растопырив руки и расставив босые ноги, набирает полную грудь воздуха и выпаливает:
– Пап, обещай, что не убьёшь дядю Ники до смерти, иначе туда нельзя!
– Он пьян и что-то разбил в доме? – интересуется Бастиан, подхватывая девочку на руки.
Дочь сурово сопит, строго хмурит реденькие светлые брови.
– Обещай, или мне придётся тебя пнуть!
Бастиан одной рукой открывает дверь, пытается войти в дом, но Амелия хватается за дверной косяк и не пускает его.
– Пап! Это важно! – гневно кричит она.
– Хорошо. Давай договоримся, – он ставит дочь на ковровую дорожку у двери, присаживается на корточки. – Ты вводишь меня в курс дела, а я решаю, как мне поступить. Договорились, bien-aimé2?
Амелия вздыхает, нехотя кивает.
– Пап, дядя Ники сделал что-то настолько плохое, что бабушка визжит уже о-о-очень давно, а дедушка собирается его убить своими руками. Если я за него не заступлюсь, мне не с кем будет играть дома. Ганна медленно бегает и боится играть в прятки в музейных комнатах, а Клотильда и Люсиль глупые, с ними неинтересно.
Бастиан выдавливает улыбку, целует влажную ладошку дочери.
– Обещаю сначала всё выяснить, а потом поступить так, как должен поступить твой папа. Где сейчас все?
Розовый пальчик с обгрызенным ногтем указывает в сторону гостиной.
– Дядя Ники сидит там и молчит на дедушку. Бабушка… ну, ты слышишь.
Причитания Ивонн Каро разносятся по всему дому. Бастиан морщится. Материнские истерики он предпочитает пережидать вне дома, но, похоже, сегодня не тот случай. Он разрешает Амелии покрутить глобус в своём кабинете, а сам решительно направляется в гостиную. Ковры на полу делают поступь Бастиана почти беззвучной, но как только он появляется в дверях, мадам Каро кричит, не оборачиваясь:
– Немедленно разуйся!
– Здравствуй, мама, – сдержанно произносит Бастиан, стряхивает с ног ботинки и переступает порог. – Отец, Доминик, доброго дня. Что тут происходит?
Фабьен Каро отходит от окна, обменивается со старшим сыном крепким рукопожатием и кивает в сторону пунцовой от гнева жены, меряющей шагами комнату:
– Ты как раз прервал матушку на самом интересном месте. Твой брат вернулся от трущобных девок едва живой и в побитой машине. Изгадил колёсами газон, наследил на коврах, и мать пытается объяснить ему, что он был категорически неправ.
Младший брат, одетый в свой лучший костюм, приветственно машет Бастиану с дивана. Ники чисто выбрит, причёсан и бледен, как смерть. Бастиан щурится, рассматривая синяки под глазами брата, и спрашивает:
