– Нас, мужчин, беречь надо!
– Ещё скажите, что вы слабый пол.
– Нет, это вы слабый, а мы сильный. Но именно вы нас и должны беречь. Потому что куда вы без нас.
Подруги посмеялись – ну и наглые же вы! – и разошлись по своим, так сказать, делянкам. Авось, всё-таки, удастся что-то отыскать. Быть того не может, чтобы никто ничего не видел. Ладно – певица, она девушка взрослая, справится, но девочка! То, что её родители себе места не находят, было ясно, как божий день. А что они могут?
Уже совсем к вечеру, когда баба Мотя самой себе поклялась, что это последняя квартира, в которую она зайдёт, она нажала кнопку звонка в доме, боковыми окнами выходящем как раз на тот самый двор, в который вела ложная дверь, прикрытая фанеркой. Ждать, пока откроют, пришлось довольно долго, но баба Мотя уже никуда не торопилась и не столько ждала, сколько отдыхала. Она уж совсем было собралась уходить, как внезапно дверь распахнулась.
Её даже не спросили, кто она такая и кого ищет, просто приглашающе махнули рукой – входи, мол.
Хозяйка была небольшого росточка, худенькая – кожа да косточки, обтянутые пергаментной кожей, на которую было страшно дышать, как на раритет, и в крутом возрасте.
– Вы правы, мне уже девяносто семь.
– Вы что, мысли читаете?
– Нет, конечно, просто это легко просчитывается. А я с мозгами до сих пор дружу. Как говорится, возраст пришёл не один, а с мудростью вместе. И без очень частого третьего элемента – деменции.
– Рада слышать!
– Чаю?
– Да хоть воды бы. Уморилась. Ваши дома, конечно, красивые, но ещё были бы в них лифты – цены б им не было!
– Не та архитектура – некуда их монтировать. Я вот уже редко себе позволяю прогулки – ещё спуститься могу, а подняться без посторонней помощи – увы… – Хозяйка, между тем, медленными движениями, но практически мгновенно, сервировала стол.
– Какая у вас посуда! – восхитилась Мотя!
– Это фамильная. Ей уже лет триста. Но теперь вроде и беречь не для кого. Остался один правнук и тот глаз не кажет.
Баба Мотя ринулась помогать:
– Что ж я сижу-то! Прям неловко мне!
Хозяйка позволила помочь и вскоре они пили чай.
– Теперь неплохо бы познакомиться, а? – лукаво подмигнула она Моте, которая совершенно забыла, что надо ведь представляться.
Она тут же достала своё удостоверение досовки, но хозяйка отмела его жестом руки.
– Просто назовитесь. Я и так догадалась, что вы не просто так ходите по квартирам. А поскольку ничего не продаёте – дело серьёзное.
Мотя назвалась полным именем, сказала, где живёт и что она пытается найти свидетелей похищения. И рассказала подробности двух похищений, почти одновременно, в один и тот же день, случившихся в районе.
– Певицу, как вы понимаете, ищут все – личность известная, но она как в воду канула. Есть подозрения, что она каким-то чудом вышла сквозь нерабочую, то есть заложенную дверь. А дверь эта ведёт в ваш двор. Так вы, возможно, что-то видели?
Хозяйка тоже назвалась – Елена Георгиевна Плетнёва – и сказала:
– Поскольку спускаюсь я редко, то обычно я сижу на балконе – в любую погоду. А дверь та мне с балкона видна. Только я мало кому видна. Во-первых, третий этаж, во-вторых, когда люди торопятся, они редко поднимают голову, в-третьих, я малогабаритная, то есть почти неприметная.
– И что?
– Видела я вашу певицу. Она вышла из той двери, причём одна, и села в машину. Сама села. А дверцу ей кто-то изнутри распахнул.
