Ну конечно! Всю еду же мы везли отдельно. Я недовольно отпихнула от себя вещи. Взгляд мимо воли упал на горшочек. Когда я его спасала от падения, заметила, что он тяжелый. Руки сами потянулись к крышке. Внутри вкусно пахла гречневая каша. И какая! На молоке да с маслом. От аромата свело желудок, рот тут же наполнился слюной. Я вообще-то не великий любитель гречки, но голод брал свое.
Окинула помещение взглядом в поисках столовых приборов, а когда снова глянула на стол, увидела там деревянную ложку.
— Как?! — мимо воли вырвалось у меня. — Ее здесь только что не было!
Да, я точно это помнила! На столе одиноко стоял лишь горшок. Но глаза меня не подводили. Взяла ложку и принялась за кашу, мыча от удовольствия. Кем бы ни являлся хозяин избушки, готовить он умел. Не хотелось нарушать приличия и без спросу есть, но почему-то складывалось впечатление, будто дом сам предложил мне трапезу.
Ну, Яся, скажешь тоже — дом. Наверняка не заметила сначала эту ложку, вот и напридумывала себе всякое.
Когда половина горшочка была опустошена, а я поняла, что больше не впихну в себя ни ложечки, удовлетворенно оперлась спиной о стену.
— Сейчас бы чайку, — широко зевнула, прикрыв на пару секунд глаза.
А когда с трудом распахнула веки, чуть не подпрыгнула. Передо мной стояла кружка с каким-то отваром, от которого поднимался ароматный пар.
— Эм-м-м… Спасибо, — несмело поблагодарила я неведомо кого и осторожно принюхалась. Напиток пах мятой и мелиссой. Ладно, аромат этих трав я знаю, кажется, можно спокойно пить.
Через минут десять с чаем я покончила и, поняв, что больше не могу сохранять даже подобие вертикального положения, стянула кроссовки и, положив под голову рюкзак, улеглась на широкой лавке. Меня тут же сморил сон. Даже удивительно. Обычно на новых местах я сплю крайне чутко.
Знала бы, какое «распрекрасное» меня ждет утро, вообще обошла бы странный дом сторонкой.
***
Пробуждение получилось не самое приятное. Это если мягко сказать. Очень мягко.
Мне и без того снился кошмар, будто кто-то душит меня, давит на грудь так, что не могу вдохнуть, а когда открыла глаза и вовсе потеряла контроль над собой. Не горжусь этим, но в тот момент подпрыгнула и заверещала, как истеричка. А вы бы на моем месте как поступили? Только представьте: продираете веки, а на вас сверху вниз смотрят черные глаза-бусины, но самое страшное — это огромный клюв, нацеленный прямо вам в глаз! Мамочки, какая-то ворона захотела мной позавтракать!
Вскочила как ошпаренная и попыталась стряхнуть с себя чудовище. Оно почти с куриным кудахтаньем затрепыхало крыльями, удирая от меня. Ха, тоже испугалось! Да, и я не лыком шита!
С бьющимся в горле сердцем оглядела избушку. На меня со странным брезгливым выражением лица пялилась какая-то сморщенная и сгорбленная старуха.
Птица села к ней на плечо и сказала:
— Безобр-р-разие!
— Говорящая ворона, — вырвалось у меня против воли.
— Я вор-р-рон! — обиделся он и быстрым движением склонил голову на бок, разглядывая меня.
— Извините, — вдруг почему-то устыдилась я. — Не сильна в орнитологии.
Старуха ухмыльнулась одной стороной губ и хмыкнула, скрестив руки на груди да нетерпеливо притопывая носком ноги по дощатому полу.
— В дом к одинокой женщине врывается, уважаемую птицу оскорбляет. Ты как тут вообще, болезная, очутилась?
— В лесу заблудилась, — сразу как-то растерялась от такого напора я.
