В таком режиме он прожил около трех лет. За то время, пока он «ремонтировал» душу, его и без того запущенная квартира окончательно пришла в упадок: паркетные полы вытерлись, потолок облупился, обои отклеились и клочьями свисали со стен, плитка в ванной расшаталась и грозила обвалиться в любую минуту, унитаз с лопнувшей крышкой напоминал фрагмент коммунальной квартиры пятидесятых годов. Техника тоже понемногу выходила из строя. Особенно плачевно выглядел старенький холодильник с разболтавшейся ручкой и морозильником, похожим на ледяную пещеру, с треснутой и обмотанной изоляционной лентой дверцей, удерживаемой засохшей веткой багульника. Вы спросите, почему веткой? Ответ простой – это дешевле, чем купить другой холодильник. Хотя денег у Владимира Николаевич хватило бы на сто таких холодильников, и на новые шторы, и на стиральную машину, и на прочие предметы домашнего обихода. Но Владимиру Николаевичу было не до бытовухи. Духовность и здоровье – вот что главное в жизни. А то, что духовность, пыль и разруха – вещи несовместимые… об этом он как-то не думал. Так и жил не тужил… в медитации, пыли и мыслях о вечном. И тут вдруг Машка со своими сапфировыми глазами.
Владимир Николаевич пошел на кухню, налил в чайник воды. Запах Машкиных духов легкой волной пролетел над головой. Он сел на табурет, глаза сами собою закрылись. Машка опустилась перед ним на колени и поцеловала в мизинец. Владимир Николаевич не ожидал от себя подобных фантазий. Он поднес палец к носу. Мизинец не просто пах, он благоухал Машкиными духами.
Какая-то сила подняла его с табуретки и повела к телефону. Позвонить он осмелился только на следующий день.
– Доброе утро, Машенька, – не своим голосом проворковал Владимир Николаевич, прижав трубку к щеке. – Надеюсь, я вас не разбудил?
– Нет, что вы, – наигранно проговорила Машка, не ожидавшая звонка от Гнедышева, да еще в такой ранний час.
– Хотел узнать, как вы себя чувствуете, – смущенно проговорил он и замолчал.
– Спасибо, хорошо, – соврала Машка, – а вы?
– Тоже неплохо, – протяжно вздохнул он. – Тогда, пожалуй, до понедельника…
В трубке повисла гнетущая тишина. Машка поняла, что он передал инициативу в ее руки.
– Я на днях буду в вашем районе, – как бы между прочим сказала она, – мне надо справку в ДЭЗ отнести.
– Справку? – встрепенулся Владимир Николаевич и неожиданно для себя пригласил ее на чашечку чая.
Машка, не раздумывая, приняла приглашение и в назначенный день, прихватив коробку конфет, поехала в гости.
Погода, испортившаяся накануне знаменательной встречи, к утру стала еще хуже, что окончательно испортило Машке и без того паршивое настроение, добавив к беспокойству несвойственные ее характеру озлобленность и раздраженность. Из чернильных туч как из ведра лил нескончаемый дождь, по улицам, словно шальной, носился промозглый северный ветер. Срывая листья с деревьев и выворачивая наизнанку зонты, он норовил забраться Машке под плащ и сорвать с головы шейную косынку, с помощью которой она пыталась сохранить прическу. С транспортом вообще был полный коллапс. Автобусы выезжали на маршрут чуть ли не с часовыми опозданиями, и как она ни старалась, на встречу все-таки опоздала.
– Я думал, вы не придете, – открыв дверь, обеспокоенно проговорил Владимир Николаевич. – На улице такой дождь…
