Машка никак не могла понять, почему не может бросить этого, мягко говоря, странного человека. Неужели женское одиночество вынуждает ее оставаться с ним?
Головой она понимала, что надо взять и послать Вову куда подальше с его раскладушкой, но тогда остается открытым вопрос: «Почему раскладушка? За что?» Нет, она не уйдет от него, пока не поймет, в чем тут дело.
Владимир Николаевич тем временем отправился по указанному адресу и купил любимой походное ложе.
Машка спала на железном уродце несколько месяцев. Вернее, не спала, мучилась. Металлические ножки хоть и были крепкими, но разъезжались по полу, стоило перевернуться на бок, да еще скрипели как несмазанная телега. Она старалась не ворочаться, но лежать всю ночь в одной позе было невыносимо.
То ли от злости, то ли от обиды и унижения, то ли от всего сразу она продолжала спать на железном уродце и ждать, когда у «любимого» проснется совесть. И дождалась. Через полгода Владимир Николаевич купил двуспальный диван. Большой и добротный сексодром для любви, которая так и завяла, не распустившись, под скрип дешевенькой раскладушки, на которую Владимир Николаевич уложил ее в самый расцвет своей вселенской любви.
Перед расставанием Машка спросила у Гнедышева, зачем он купил диван. Ответ был простой:
– Мне стало жалко тебя.
«А еще больше денег», – подумала она, диван-то был еще крепенький.
Чтобы привести в порядок душу и мысли, Машка взяла отпуск и поехала к морю. Ей хотелось смыть с себя всю эту гадость и начать жить заново, без иллюзий и глупых мечтаний. Сорок пять, конечно, хороший возраст, и баба она хоть куда, но про любовь думать совсем не хотелось. После еще одного неудачного опыта она решила, что будет жить для себя, писать картины и радоваться тому, что есть.
После внезапного Машкиного ухода Владимир Николаевич впал в ступор. Он не понимал, почему она вот так взяла и ушла. И при чем тут раскладушка? Неужели обиделась? Но она сама сказала, в каком магазине купить. Вещь хорошая, добротная, из новой серии, не то что когда-то была у него, с натянутым на железные кольца брезентом.
Сердце Владимира Николаевича билось неровно, душа ныла, давление поднималось, началась бессонница. Это состояние очень сильно расстраивало его, и временами даже больше, чем уход Машки.
Он бросился к докторам, обследовался с головы до ног. Никаких серьезных изменений врачи у него не нашли. Анализы были как у молодого, а остальные показатели соответствовали возрасту. Владимир Николаевич успокоился и стал ждать возвращения Машки из отпуска.
Часть 8
Спасение утопающих – дело рук самих утопающих
Сухумский аэропорт встретил Машку ярким солнышком, запахом кофе и умопомрачительным ароматом печеного хлеба. Упадническое настроение, не покидавшее ее последнее время, уступало место спокойствию и благодушию. Потухшие глаза заблестели, на лице появилась безмятежная блуждающая улыбка. Она вошла в здание аэровокзала и бодрой походкой направилась в отделение выдачи багажа.
Помещение было маленькое, узкое и душное. Пассажиры, работая локтями и переругиваясь, толпились у пришедшего в движение транспортера. Машка втиснулась в очередь между двумя толстыми тетками и почти сразу увидела свой чемодан. Он ехал на широкой резиновой ленте, задавленный двумя большими баулами и спортивной сумкой с крупной надписью Adidas.
