– Вскоре к ней на улице подвалили двое парней, представились полицейскими, назвали ее по имени и фамилии и предложили проехать с ними. Она девушка далеко не глупая, сразу потребовала предъявить удостоверения. В ответ на это один из парней взял ее под локоток и потянул к автомобилю, который стоял у обочины с открытой дверцей. Ленка сразу все поняла, по их рожам было видно у обочины, что никакие это не полицейские, одному саданула сумочкой в лицо, другому ногой в пах и побежала. Преследовать ее среди бела дня парни не рискнули. А назавтра у бабушки были поминки, сороковой день. И Лена поехала в деревню. После поминального обеда она вдрызг разругалась с Петровичем. Заявила ему, что не позволит лезть в ее жизнь, просто пойдет в полицию и расскажет, к чему он ее склоняет, и вообще, убирался бы он восвояси, это не его дом, и делать ему тут нечего. Тогда тот запер дверь и сказал, что теперь она никогда отсюда не выберется, он посадит ее в подпол на цепь до той поры, пока не станет покладистее. Отобрал телефон, чтобы она не могла позвонить, и стал открывать крышку подпола. Ленка его чем-то ударила по спине, первым, что под руку попало, тот упал, а пока поднимался, она вылезла в окно. Я как раз только машину завел, в город уезжал, она дверцу открыла и кричит:
– Спасите! Увезите меня отсюда!
И плюхнулась на сиденье. Я и погнал. Лена не захотела мне рассказывать, что с ней случилось, а я не лез под кожу. Она сначала всхлипывала, потом немного успокоилась, но вид у нее оставался неприступным. А когда я подъехал к общежитию, она вдруг побледнела, попросила увезти ее оттуда побыстрее и спрятать где-нибудь. Я привез ее к себе домой и твердо сказал, что должен знать, чего она боится, иначе не смогу ей помочь. Тогда она все и рассказала. А возле общаги ее поджидали те два типа, что накануне полицейскими представились, вот она и испугалась. Я предложил пойти в полицию, но Лена не захотела, боялась, как бы хуже не вышло, Петрович-то заявил ей, что у Хряка там все схвачено, и никуда она теперь от него не денется. Я не стал давить, пусть девчонка успокоится. Так она безвылазно просидела у меня почти месяц. Даже на улицу не выходила. Я заметил, что она постоянно что-то рисует в своей тетрадке, и у нее неплохо получается. Тогда я и предложил ей сотрудничество, нашел эту квартирку с мастерской, переселил ее туда, стал продавать ее работы. Не все, конечно, выбирал лучшие. Она начала понемногу зарабатывать, повеселела. Поняла, что учиться на повара, имея такой талант, это пустая трата времени. Да и ходить на учебу она боялась, знала, что ее там найдут. Так и прожила зиму. Я ей пока не говорил, что Петровича арестовали, а про мать вчера рассказал. Она не сразу пожелала увидеться, обида на мать, которая ее бросила, в ней уже основательно укоренилась. А потом любопытство разобрало, поговорить захотелось, самой расспросить обо всем, но поехать со мной побоялась, попросила привезти вас в город.
– Я сейчас! – воскликнула Анна, вскочив. – Только переоденусь и дом закрою.
– Может, и вы с нами? – спросил Кирилл Танзилю.
Она согласно кивнула, ей очень хотелось увидеть девочку, которая вот уже несколько дней занимала все ее мысли.
14
По оживленной трассе домчались быстро, но перед самым въездом в город машину остановили сотрудники ГИБДД. Один подошел к водителю, другой куда-то позвонил. Усатый мужчина в ярком жилете представился лейтенантом Пахомовым и попросил предъявить документы. Пока он их рассматривал, пока расспрашивал Кирилла, куда он едет и с какой целью, к обочине подкатила полицейская машина с мигалкой, двое вооруженных полицейских скомандовали Кириллу выйти из машины, заломили ему руки и увели к своей машине. Мгновенно взревел мотор, и они умчались. Женщины лишь переглянулись.
