– Бритт-Мари, это всего лишь кофе.
Бритт-Мари с понимающим видом кивнула и отряхнула с юбки невидимые пылинки. У нее на юбке всегда есть пылинки, которые видит только она и которые необходимо стряхнуть.
– Кент всегда готовит такой вкусный кофе. Так все считают, – сказала Бритт-Мари.
Мод немного нервничала. Она не любит конфликты. Поэтому она все время печет печенье – когда есть печенье, для конфликтов остается меньше места. Мод легонько толкнула в бок Эльсу и прошептала: «Бери еще». Эльса взяла два. Тем временем мама сказала Бритт-Мари, что варить кофе не так и сложно, а Бритт-Мари ответила:
– Конечно, конечно, Ульрика, у вас в семье для женщин вообще сложного мало!
Мама улыбнулась. Бритт-Мари тоже. Но было видно, что внутри они не улыбаются.
Глубоко вздохнув, мама насыпала кофе в мерный стаканчик. Бритт-Мари продолжала отряхивать юбку и как бы мимоходом сказала:
– Но мы все очень рады, Ульрика, что вы с малышкой Эльсой сегодня будете с нами, очень рады.
– Мм, – не разжимая губ промычала мама, продолжая отмерять кофе. Руки Бритт-Мари стряхивали пылинки.
– Мы ведь понимаем, милочка, как тяжело тебе найти время для ребенка, у тебя же карьера.
Мама так яростно сыпала кофе, как будто мысленно швыряла его в лицо Бритт-Мари. Но все же владела собой. Бритт-Мари подошла к окну, переставила цветок в горшке и сказала, будто думая вслух:
– А твой сожитель, понятное дело, целыми днями дома. Хозяйство ведет.
– Джордж сейчас в прачечной, – ответила мама, которая по-прежнему владела собой, и со всей силы нажала кнопку кофемашины.
Бритт-Мари кивнула:
– Сожитель – это ведь так теперь называется? Ну что ж, сейчас времена другие, мы все готовы принять, – Бритт-Мари снова приветливо улыбнулась. И, стряхнув с юбки пылинки, добавила:
– Конечно, это нормально, ничего плохого здесь нет.
Мама невозмутимо улыбнулась ей в ответ:
– Что ты хочешь сказать, Бритт-Мари?
Бритт-Мари подскочила на месте с таким видом, словно она в шоке оттого, что ее так превратно поняли, и вскрикнула:
– Ничего особенного, Ульрика, что ты, ничего особенного!
Когда Бритт-Мари злится или нервничает, она все повторяет дважды. Однажды Эльса с бабушкой съездили в ИКЕА и купили пушистые голубые пледы. Бабушка весь вечер чесала их щеткой, а потом собрала с пола клочья шерсти и набила в мешок. Ночью Эльса с фонариком стояла на шухере, пока бабушка бегала в прачечную, чтобы вытряхнуть содержимое мешка в барабан сушильной машины.
После этого случая Бритт-Мари еще несколько недель повторяла все по два раза.
В дверях появился Альф в скрипящей кожаной куртке с шоферским жетоном на груди. Сразу было видно, настроение у него ни к черту. В руке он держал вечернюю газету. Альф посмотрел на часы: ровно семь.
– В объявлении черным по белому было написано, что собрание в семь! – гаркнул Альф, обращаясь к пространству.
– Кент немного опаздывает, – прощебетала Бритт-Мари и, улыбаясь, сложила руки в замок. – У него в концерне очень важная встреча с Германией. – Похоже, Бритт-Мари хотела сказать, что у Кента встреча со всей страной.
Пятнадцать минут спустя в комнату ворвался запыхавшийся Кент, его пиджак развевался, словно мантия. Кент кричал в телефон:
– Ja, ja, Klaus! Ja! We will dizcuzz it at ze meeting in Frankfurt![2]
Альф оторвался от газеты и забарабанил по циферблату наручных часов:
– Надеюсь, ты не очень расстроился, что мы все пришли вовремя, твою мать!
