Возле стола что-то обсуждала компания из шестерых существ. Один из них, статный брюнет в черном костюме, руководил маленькой арфисткой, старательно перебирающий серебристые струны тонкими, почти крысиными пальцами.
Музыкантом оказалось низкое женоподобное создание в белом хитоне с потрепанным низом. Белый цвет подчеркивал оливковую сухую кожу, на фоне которой выделялись огромные желтые глаза-блюдца. Круглое лицо с очень широким ртом застыло в рабочем трансе, а расставленные по сторонам длинные уши с крупным основанием раковин, говорили о страхе. Арфистка явно побаивалась того, кто сейчас курирует процесс ее игры.
В такт музыке похлопывал в четыре ладони рослый и очень мускулистый самец гаргульи. По битому камню его оскалившейся морды было понятно, что тот – заядлый любитель подраться. Красные глубоко посаженные глаза хищно проходились взглядом по хрупкому силуэту арфистки. Но та смотрела лишь на руки своего дирижера в черном костюме.
Слева от гаргульи, почти под крылом, восседала уже знакомая Корвилле Минерва. Все такая же траурно мрачная и сдержанно строгая, будто старая ворона. Сидя на ее коленях, положив щеку на стол, спала маленькая девочка, лет пяти, в желтых шелковых штанах и такой же рубашке. Ей не мешала музыка и не мешал холод камня под головой, а также столь неудобная поза – малышка спала глубоко и крепко, немного хмуря черные короткие запятые бровей.
Золотую заколку в виде бантика на ее густых каштановых волосах поправила бледная рука рядом сидящей девушки, от ног до макушки спрятанной под темно-синим балахоном с сильно надвинутым капюшоном. В глаза бросались кукольные шарниры вместо человеческих суставов на запястье и между фалангами.
Корви эта девушка показалась самой необычной из всех присутствующих, даже жутковатой. Той, в ком необъяснимо гармонично сочетались жизнь и глиняное тело. Скрыв под плотной темной тканью свой странный облик, могло показаться, будто она не могла его принять.
В самом краю стола скрестила четыре руки смуглая великанша, похожая на тех, что стерегли камеру Таласса. Ее голова была выбрита наполовину, вторую же половину украшали темные тонкие змеи косичек, спадающие на крупное воинственное плечо. Слишком откровенная одежда (если так можно было назвать повязку цвета махагони на пышной груди и над лоном между бедрами) подчеркивала выделенные мышцы массивного тела.
«Ну и громила. И это женщина? – подумала Корвилла. Шаг ее смятенно замедлился. – Чую стерву за версту. Любопытно, как она в такое свирепое чудище выросла?»
Тут же неприятно защекотали мысли о том, могла ли такая крупная бой-девица приглянуться Обвинителю?
«Нет, – ответил сам себе суккуб. – Она, конечно, формами богата, но вот женственностью обделена напрочь. Только посмотрите на ее недовольные брови и широкую короткую челюсть! А орлиный нос?! Нужно быть лишенным всякого вкуса, чтобы взять ее. Он не мог. Или… мог?»
На звук открытых дверей обернулись все, а дирижер отвлеченно перестал водить руками, от чего арфистка нечаянно сфальшивила и прижала уши к голове, с ужасом наблюдая, как взгляд черных глаз мужчины снова обратился к ней и теперь наливается злостью.
– Ты та самая? – первой заговорила гаргулья. Все рассматривали новую слугу господина, будто диковинку. Недоверчиво, с нескрываемым подозрением диких зверей. Под синим капюшоном девушки с кукольными руками загорелось два любопытных пунцовых уголька.
