Корвилла сильно отличалась от Совета. Слишком яркая, слишком утонченная, она создавала впечатление нежной хрупкости, будто стебель тюльпана. У гаргульи при виде нее едва заметно сжались руки, мысленно сокрушая невидимую девичью шею – больно соблазнительный вид.
«Этого парня нельзя оставлять долго без дела, – заметила это демоница. – Такое пламя без присмотра отнюдь не погаснет, а сожжет все вокруг дотла».
Она кивнула Совету:
– Приветствую. Мое имя Корвилла. Господин велел мне познакомиться с Советом.
Компания переглянулась. Все, кроме все еще спящей девочки.
– Я ее помню, – сощурилась Минерва. – Точно, это тебе Обвинитель показал Таласса. Ты была пленницей, только вот… – женщина опустила брови, разгладив морщины на лбу. – Не помню, за что ты здесь. Эй, Дарза, – она затрясла плечи малышки. Та сонно вытянула губы, и вместо щеки положила на стол лоб. – Дарза!
Крик, будто невидимый подзатыльник, раздался практически над детским ухом, и бедняга вмиг распахнула яркие зеленые глазища.
– Что? Что-что? Что такое? – Дарза села и обвела всех непонимающим взглядом.
– Корвиллу помнишь?
– Помню, Минерва. И что?
– Ты помнишь, почему она была заключенной?
– Да все я помню. Теперь отцепишься?
Минерва подбила девочку коленями, на которых та сидела. Дарза зарычала. Женщина процедила для нее каждое слово:
– Вспомни, за что была заключена Корвилла.
Малышка вздохнула. Она устало окинула взглядом демоницу в атласном платье с глубокими вырезами на бедрах, скрепленных золотыми кнопками-розами. Зеленые лукавые глаза заметно расширились: видимо, девочке нравились подобные безделушки, как и драгоценные украшения, что сверкали на шее, пальцах и в ушах бывшей пленницы, стоящей напротив.
Почесав прямую переносицу, Дарза пожала плечами:
– Приношу извиняшки. Не помню ничего.
– Вот именно, – Минерва прогладила ее по каштановой голове. – Это значит только одно: Корвилла избавилась от грехов, и хозяин принял ее на службу.
Повисло молчание. Никто не спешил как-то реагировать на услышанное. По лицам читалось абсолютное равнодушие. Только Дарза зашевелилась, бестактно зевнув во весь рот. Она легла на стол, подложив теперь под щеку локоть, и снова сладко засопела.
– Все верно, – Корви взяла вожжи диалога в свои руки. – Я пришла познакомиться с вами прежде, чем отправлюсь на первое задание. Так приказал Обвинитель. Мое имя вы уже знаете, мне хотелось бы узнать ваши.
– А, кажется, про нее тогда и спрашивала Сирэлл, – проигнорировала слова девушки гаргулья. – Помните, когда мир тряхнуло?
– Не может быть. Она выглядит такой… слабой и немощной, – насупилась многорукая в краю стола.
– Хозяину виднее, – подключился тонкий переливчатый голос кукольной леди в балахоне. – Обвинитель решил, что она заслужила этот дар. Нам всем следует принять его волю и отнестись с уважением к его новой слуге.
– То, что решено им, не оспаривается нами, – согласился мужчина в черном костюме и широко заулыбался. От этой улыбки по спине запросто могли заползать гусеницы тревоги. Он погладил съежившуюся арфистку за ухом, ласково и бережно, как любимую кошку, затем стукнул легко по ее инструменту. Струны вмиг засверкали, заискрились, покрываясь бриллиантовой пыльцой. Музыкант тонко пискнул и замотал головой так, что уши захлопали, но мужчина в черном костюме неумолимо сжал маленькие руки и резким движением вниз провел пальцами арфистки по струнам, оставляя яркий багряный след.
