– Я возьму воду… – сказал он и снова презрительно цыкнул слюной.
И хотя ни один мускул не дрогнул в лице Дмитрия, изнутри его взорвало.
И этот городской еще будет перед ним выпендриваться и героя изображать! Попахал бы разок в поле!
Он ухмыльнулся, глядя прямо в глаза Двиру, и сказал:
– А мне нравится миномет, если никто не возражает, я, пожалуй, возьму… и плиту тоже.
В глазах Двира мелькнула досада, в глазах сержанта – уважение.
Сзади кто-то прошептал:
– Только посмотрите на этого придурка…
Автобус затормозил, издав протяжный визг. Дмитрий боднул головой стекло и проснулся.
– Кибуц Дан! – крикнул водитель в проход между сидениями, – Приехали!
Дмитрий поднялся, притопнув затекшими ногами. Подал руку матери, помогая сойти. Следом выпрыгнул Зюня, огляделся и тут же картаво прокомментировал:
– Как кгасиво!
Дмитрий полез на крышу отвязывать узлы и чемоданы. Водитель помог спустить багаж на землю, уселся обратно в кабину и махнул рукой, автобус покатил на запад, туда, где желтела гряда галилейских гор.
На дорогу опустилась тишина, вокруг, сколько хватало глаз, тянулись зеленые поля и дикие заросли шелковицы.
Зюня уже потянул спелые черные ягоды в рот и весь перемазался.
От шоссе отходила, прячась среди деревьев, грунтовка.
– Нам туда? – Спросил Дмитрий.
Мать промолчала, раздумывая, в этот момент из-за деревьев выкатился смешной полный человечек в рубашке цвета хаки и выгоревшей панаме. Перед собой человечек катил тачку на дутом резиновом колесе.
Завидев их, толстяк замахал рукой и перебежал шоссе.
– Вы Фридманы? – отдуваясь, поинтересовался он.
Дмитрий кивнул. Человечек стянул панаму, обнажив влажную розовую лысину, учтиво поклонился маме, после чего протянул Дмитрию ладонь.
Ладонь, несмотря на кажущуюся пухлость, оказалось жесткой и мозолистой, а рукопожатие крепким.
– Я Сорин, – представился кибуцник, – из канцелярии. Пойдемте, мы вас ждем.
Они погрузили вещи в тачку, Дмитрий сунулся было помочь, но Сорин энергично отмахнулся и взялся за ручки.
Весь их недолгий путь Сорин трещал без умолку, когда подошли к аккуратному одноэтажному домику с вывеской, они уже знали, что кибуц был основан перед войной выходцами из Румынии, и что он, Сорин, один из них.
Рядом с кибуцем течет река, которая орошает поля, на полях выращивают овощи, фрукты и еще хлопок. Во время Войны за Независимость сирийцы три раза штурмовали кибуц, но все три попытки местные отбили.
Маму и Зюню вселили в отдельную комнату рядом с медпунктом. Вообще-то дети здесь жили отдельно, но Сорин сказал, что Зюня еще мал, и переселять его в "дом детей" нужно постепенно.
Перетаскав все вещи, толстяк повернулся к Дмитрию:
– Ну-с… молодой человек… теперь займемся вашей пропиской.
Они пересекли большую лужайку, прошли мимо столовой, из окон которой доносился аппетитный запах.
Сорин потянул носом, причмокнул и сообщил:
– На обед будет борщ! Знаешь, – повернулся он к Дмитрию, – рецепт борща по-румынски?
Дмитрий пожал плечами.
– Пункт первый – украсть кастрюлю! – Толстяк заразительно захохотал собственной шутке, и Дмитрий тоже улыбнулся.
– А вот и твой новый дом, – Сорин ткнул пальцем-сосиской в длинный барак, выстроенный из массивных каменных блоков.
Распахнув дверь, он пропустил Дмитрия вперед.
Внутри барак напоминал казарму. Длинные ряды кроватей и шкафчиков разделялись листами фанеры. За каждой загородкой помещались две кровати.
