– Я тогда, когда Митя родился, очень пожалела о том, что не сказала Пашке о своей беременности. Всё та же гордость не позволила мне это сделать, да и молодая была, не прислушалась к словам матери. Возможно бы, и остался он с нами, да что теперь об этом говорить!
Жила потом только Митей. Радовалась ему, привозила его к бабушкам и деду. Пашку решила из своей головы выбросить. Иногда приходили минуты, когда наваливалась грусть, хандра и тоска. Я вспоминала наше с Пашкой детство и, вопреки нашему расставанию, была благодарна Господу за то, что у нас с ним родился человечек. Это существо сделало меня абсолютно счастливой. Ведь это он, Митя, не дал нашей дружбе исчезнуть навсегда. Теперь я знаю точно, что между нами любви – то и не было. Была большая и крепкая дружба. Была сильная привязанность друг к другу и когда мы расстались, то было такое чувство, как будто у меня отняли самое ценное в жизни. Первое время я металась, как – будто могу встретить Павла на улицах Ленинграда. Но потом, в своих хлопотах предстоящих родов, постепенно успокоилась. Думаю, что Пашке тоже было первое время без меня тревожно. Знаешь, это бывает у близнецов. Мы же с ним и были почти этими близнецами, играли, ели, спали вместе. Что об этом говорить, трудно нам обоим было после той разлуки! Когда же я узнала от тётки Дуси, что Павел укатил на БАМ, почему – то сильно разволновалась. В груди стало тесно и больно. А тётка Евдокия про тебя много чего наговаривала. И то, что ты сына её не любишь, и что на БАМ его отправила больного, на верную гибель. Причитала на всю хату, что погубит его эта стройка. А мне потом страшные сны по ночам стали сниться. Жалко было мне Павла. Всё – таки он мне не чужой. Отец моего ребёнка.
Раиска глубоко затянулась сигаретой, по – матерински погладила Катерину, которая примостилась у её пышной груди, продолжила:
– И решила я отправиться на БАМ, ближе к Пашке. Я тоже, как его мать переживала за него. Про себя подумала, что если будешь ты его обижать, отобью его у тебя, не дам своего друга в обиду. Всё торопила время, что – бы поскорее добраться до вас, поскорее увидеть, поскорее протянуть руку помощи Павлу. Во мне кипела непреодолимая злость на тебя. Но чем ближе я подъезжала, тем трезвее становился ум. Молотком в голове стучало:
Но любит – то он не тебя, а Катерину.
– Ревность моя не хотела сдаваться. Шептала мне, что он мой по всем законам; в армию его провожала, ждала из армии, сына ему родила. Кому, как не мне быть с ним рядом! Павел должен принадлежать только мне и никому другому! А когда я увидела ваших замечательных детей с Пашей, то окончательно пришла к выводу, что никогда не вмешаюсь в вашу семейную жизнь. Это нужно быть совсем бесчувственной, что – бы навредить и вам и вашим детям. Что было, то прошло. Приглядевшись к Павлу, убедилась я, что он любит тебя и будет любить всегда. Стоит ли что – либо менять? Не вернуть уже те годы, нечего оглядываться назад. Возмужал Павел, характер стал проявлять и думаю, что не маленький он, что – бы нос ему вытирать. Семьёй обзавёлся и сам уже должен уметь постоять не только за себя, но теперь и за детей своих. А я поняла, что для меня главное осталось одно – что – бы Пашка был счастлив. А счастлив он с тобой и ни в какой защите он не нуждается, как думала я, как думала тётка Дуся. Одно огорчило бы Пашкину мать – это то, что её сын стал баловаться спиртным. Не одобрила бы это она и, не смотря на сынову взрослость, отхлестала бы его полотенцем, как в детстве. Но, так или иначе, Пашка очень добр и чист душой, как ребёнок. Запомни, Катерина, мои слова, не руби сразу с плеча, подумай, прежде чем Пашку обидеть. Если что и натворит он, так это не со зла. У него, понимаешь, защитная реакция срабатывает. Ещё с детства научился отражать атаку, не получив ещё нападения. Так уж у него сложилось. Не обижай его, он очень сильно тебя любит и если ты когда – нибудь оставишь его, он пропадёт! Без твоей любви пропадёт и без своих детишек. Я так хочу, что – бы все мы были счастливы, что – бы всегда собирались вместе за столом, как одна семья! Думаю, что всё у нас будет хорошо.
