– Па, а мы будем костёр разжигать?
– Да, с костром было бы ещё лучше, правда, Лёнь?
Танюшка, как всегда, подхватившая идею брата, с большой надеждой стала смотреть на отца.
– Костёр, так костёр. Спички найдём, сухой хворост добудем.
Пашка торопливо стал хлопать по карманам своих брюк, выискивая спички.
– Добудем! – весело подхватил Лёнька и первым кинулся на поиски хвороста.
Склон небольшой горы, расположившейся вдоль Муякана, почти весь уже был освобождён от снега и на его проталинах были видны ветки, шишки от сосен и Лёнька, выбирая посуше хворост, бежал с ним к отцу. Тот уже поджигал первые сухие веточки и вскоре, общими усилиями, костёр набрал силу и своими язычками пламени весело заиграл на берегу реки на радость Лёньке и Танюшке.
А Павлу от этого было хорошо. Сердце его пело, он, не выдержал такого прилива радостных чувств, вскочил и решил пошалить. Ринулся к реке, стал перепрыгивать
с камня на камень.
Вскоре был уже почти на середине речки. Вокруг шумел поток воды, и хотелось от радости плясать на этих камнях. Вдруг ему вспомнился плот из своего детства, уплывшего по реке Валуйки Петьку, и прыгать на камнях, играя с коварной стихией, Пашке вмиг расхотелось. Он не имеет права сейчас уплыть по быстрому течению, зная о том, что на берегу его дети. Они кричат, зовут отца вернуться. Лёнька машет руками, просит скорее возвращаться, а то того и гляди – свалится его отец со скользкого камня в холодную воду. Пашке это приятно – это здорово, когда есть кому о тебе беспокоиться.
Уже почти на берегу Пашка всё же поскользнулся и очутился в воде. Холодная вода проникла в одежду и в ботинки. Не подавая вида, что ему холодно, он весело воскликнул:
– Настоящий поход никогда не проходит без казусов.
Он быстро стянул с себя ботинки, поставил у костра сушиться. Танюшка, убедившись, что отцу не больно и совсем не холодно без ботинок и куртки, которую он тоже снял и повесил у костра, радостно закричала на весь берег:
– Ура! У нас настоящий поход! С казусом!
Лёнька смеялся над словами своей сестры и был полностью с ней согласен.
Набегавшись вдоль реки по берегу, уставшие Леонид и Танюшка присели к костру, рядышком с отцом и у Пашки на сердце было тепло от этого их прикосновения, от общения с ними, своими детьми.
Обняв обоих своих детей, Павел рассказывал им про своё детство, про Шипов лес, что находился сразу же за их домом и что из деревьев того леса строили корабли. Рассказывал про свой плот и своего друга Петьку, который мечтал стать капитаном дальнего плавания, про то, как до сих пор не знает он ничего о своём друге.
Лёнька вспомнил своего погибшего друга Виталика и признался отцу, что он очень привязался к сыну тёти Раи, что очень дорожит их дружбой и надеется, что жить они все будут долго и счастливо. Павел был согласен с сыном в том, что Раискин сын Митя хороший товарищ для Лёньки, да и вообще, очень даже симпатичный парень и ему повезло, что в роли отца он имеет Сашко. Уж он – то никогда не обидит мальчика, потому что очень любит его маму. Лёнька тут – же спросил:
– Выходит, что настоящий Митин отец совсем не любил тётю Раю? Бросил и её и сына? Но Митину маму нельзя не любить! Я, например, даже и не представляю, как бы мы все жили без неё, правда, пап?
Слова сына навели на Пашку некую грусть. Он стал натягивать на ноги непросохшие ещё ботинки, мокрую куртку, стал поторапливать детей идти домой, так как уже почти стемнело.
