Бакинкa - страница 25

– Вы не могли бы мне одолжить пятьдесят рублей.

Лия была как в тумане. Он опять стал что-то рассказывать. Она достала деньги и отдала ему. Потом бегом направилась к остановке, села в автобус и поехала в гостиницу, где остановилась Соня. Лии было не по себе; понимая, что её обманули, не могла объяснить, почему отдала деньги. Гостиница была на другом конце города, уже смеркалось, настроение становилось всё мрачнее и казалось, что она никогда не встретится с подругой. И вдруг перед ней в автобусе опять возник тот же самый молодой человек. Опять стал что-то говорить, рассказывать. Наконец приехали. Он проводил Лию до гостиницы, вместе вошли. Лия узнала, что Сонина группа ещё не вернулась с экскурсии. Она расположилась в вестибюле и стала ждать. Молодой человек не отходил ни на шаг и предложил устроить номер:

– Здесь у меня знакомый администратор, пойду принесу бланк для заполнения.

Принёс бланк, Лия заполнила и отдала молодому человеку. Тот отнёс бланк, потом вернулся и сказал, что нужно пятьдесят рублей заплатить. Лия открыла кошелёк, достала деньги, отдала ему. Молодой человек ушёл и больше не появлялся. Лия подошла к администратору:

– Для меня сейчас оформили номер, – назвала свою фамилию, сказала, что заполняла бланк.

– Никто ко мне не подходил, никакой бланк я не давала, – удивлённо ответила администратор.

Туман перед глазами, в голове сумятица.

– Соня! – только успела окликнуть подругу, как слёзы покатились по щекам.

Весь вечер Соня утешала и успокаивала подругу, говорила:

– Главное, что с тобой ничего не случилось.

– А что, могло быть ещё что-то хуже этого? – сквозь слёзы спрашивала Лия.

Подруги три ночи спали на одной кровати, Соня делила свои завтраки, обеды, ужины с Лией. С экскурсией подруги посетили мемориальный ансамбль Саласпилс11, который располагался в 18 км от Риги. Возвращались мрачные, подавленные, под впечатлением от увиденного и услышанного. Забылись все переживания и неприятности, произошедшие недавно, тем более, что Лия не желала даже предположить, что её просто-напросто тогда загипнотизировали.

Алику, конечно, об этом Лия ничего не рассказала. Жизнь опять пошла своим чередом. Работа, занятия, свидания, посиделки с подругами. Осенью Алик предложил поехать в Шеки12 к родителям своего друга Арама. Это были удивительные дни. Пришли родственники Арама, человек двадцать. Все дни напролёт столы накрывались, играла музыка; пришёл сосед Мамед с зурной, к нему присоединился дядя Хачик с кларнетом. Другой сосед Тофик принёс ягнёнка на руках, а вечером ели изумительный шашлык. Днём гуляли по городу, осенний Шеки очень живописен. Город старинный, прежде он назывался Нуха. Сохранился дворец шекинских ханов восемнадцатого века, под лучами солнца он сверкал мозаичными стёклами. Но пришло время возвращаться в Баку. В дорогу надавали кучу гостинцев и подарков, но самый главный гостинец – это шекинская халва или пахлава. Говорят, шекинцы хранят в тайне рецепт приготовления халвы, поэтому настоящую халву можно попробовать только в Шеки.

На работе у Лии произошли изменения. Её назначили старшим экономистом, а это считалось повышением по служебной лестнице. Зачем ей это повышение, зачем ей опыт работы бухгалтером и экономистом, если она учится в техническом ВУЗе, а не в Нархозе. Но об этом Лия не думала, просто работала и просто училась. Ей одинаково нравилось работать старшим экономистом и параллельно учиться на инженера. Работала под руководством начальника Мирана Джавадовича Шахбазова, человека с интересной биографией. Родился он в армянском селе на границе с Азербайджаном. Когда окончил школу, естественно на армянском языке, задумал поступить в институт в Баку. Юноша, знающий только два языка, армянский и азербайджанский, чуть ли не пешком добрался до Баку, поступил в Нархоз в азербайджанский сектор на факультет «Финансы». После окончания института работал по специальности в учреждениях, естественно, на русском языке. Женился в сорок лет и, кажется, стеснялся, что у него молодая жена и двое маленьких детей. Однажды он зашёл в бухгалтерию и застал девушек врасплох. Что хотите они делали, но только не работали. Нона красила ресницы, Тоня читала, Мара красила ногти, а Лена причёсывала Гретту. Миран Джавадович растерялся, остановился посередине комнаты, прядь волос, что прикрывала лысину, упала на ухо. И от неожиданности проговорил, повысив голос: