Баламуты Белокамня - страница 29

Однако не только воин сокрушался потере своих денег этим вечером, но и Моргримм, который остался без щита, потерянном им в руинах. Сначала он хотел было стащить щит у одного из упавших в сонном забытьи стражников, но вовремя передумал, ибо становиться вором, ровно, как и таскать приметный элемент доспеха с гербом города и символом стражи на нём, было глупо. И теперь гном лежал в своей кровати, думая и размышляя над тем, как ему быть дальше. В карманах осталось пять чешуй и несколько медяков, доспехов никаких нет, только одежда, ботинки, да верный топор. Он до сих пор опасался того, что его могут бросить новые товарищи, забрав себе всю добычу и испарившись с ней посреди ночи, особенно после того, как Пьер утащил все мешки в свою комнату. Дожидаться возвращения убежавших товарищей он, естественно, не стал, завалившись спать и заперев дверь, а посему теперь мог легко кинуть не только гнома, но и Люция с Рульфом. Доверия к ним у Моргримма не было.

Вообще, такие вещи, как доверие и дружба гнома, добивались с трудом, но и дорогого стоили, ибо ради того, кого такой коротышка назовёт своим другом, он будет готов и землю жрать, и черепа крушить, и последнюю рубаху с себя снять и продать. Моргримм же уже даже подзабыл, когда в последний раз называл кого-то другом, ибо все его товарищи заканчивались быстрее, чем он успевал к ним присмотреться поподробнее, и это было прискорбно. Кто-то умирал в боях, большая часть в обвалах или механических ловушках, и это было ещё страшнее, поскольку в этом случае авантюристы никак не могли сопротивляться своей участи. Кто-то оказывался гнилым или слишком трусливым, чтобы продолжать дальнейший путь в составе отряда, и, видит Кузнец, Рульфа и Пьера гном пока относил к разряду ненадёжных товарищей, ибо те не внушали доверия своими выходками. Про Люция Моргримм не мог сказать ничего определённого, ибо жрец пока себя никак не проявил. А ещё Мор никак не мог понять, кто же в этой троице главный, ибо действовали они довольно разобщённо и эгоистично, примеряя каждый на себя роль лидера. Гном не сомневался, что если спросить у любого из авантюристов, кто же ведёт этот отряд, то каждый не преминет взять эту честь на себя. Рульф – по праву сильного, Пьер как умник и маг, а Люций в роли духовного поводыря, который усмиряет гнев и прочие плохие помыслы своих распутных товарищей. Моргримм даже не знал, хотел ли он остаться с этой группой авантюристов, если те предложат ему сотрудничать и дальше. В итоге решив, что утро вечера мудреннее, он решил ложиться спать, тем более что он уже отдал деньги за постой, и ещё одну серебряную монету служке, велев растолкать его поутру, если авантюристы захотят покинуть гостиницу без него.

Однако спалось Мору из рук вон плохо, ибо он сначала долго не мог уснуть, а потом ему снились кошмары, в коих ему виделись пострижины его бороды, совершаемой в тёмном подземелье горбатым карликом с разрубленной головой. Сам же гном сопротивляться этому безобразию не мог, ибо был привязан к столбу прочными путами, а рот у него был заткнут тряпочным кляпом. Сопровождалось это безобразие трусливым бегством Пьера, который тащил на себе огромный мешок с трофеями, а также страшным грохотом, зловещим смехом упыря-чернокнижника, а затем и обвалом.

– Не бойся! – хохотал мёртвый колдун. – Когда всё закончиться – оживлю тебя, и ты ещё послужишь во славу Рогатого!