– Куда направляемся, лейтенант? – спросил мужской голос.
Наталья быстро повернулась – перед ней стоял военный в звании майора. По синему верху фуражки она сразу поняла – НКВД. Только этого еще не хватало.
– Гвардии лейтенант Голицына, – отрапортовала она, отдав честь. – Следую в роту капитана Иванцова. Находилась в штабе полковника Чижова по поручению генерала армии Шумилова.
– И что это вас Чижов в такую погоду одну отправил? – майор покачал головой. – Садитесь, подвезу. Мне по дороге. Я на батарею еду, они как раз рядом с Иванцовым стоят.
– Спасибо, товарищ майор.
Хочешь не хочешь, а все лучше, чем пешком. Наталья обошла машину и села на заднее сиденье. Машина тронулась.
– Простите, не представился, – майор повернулся, протягивая ей руку. – Аксенов. Командирован из Москвы со спецзаданием. А вы из связистов?
– Нет, я переводчица при штабе.
– В темноте не разглядел, – кивнул он. – Переводчица с немецкого? – взглянул на нее заинтересованно.
– С английского. Еще могу и с французского, – ответила она. – Но пока не понадобилось ни разу. Только когда «шерманы» прикатили, так какую-то инструкцию американскую читать пришлось.
– Мне как раз человек с хорошим немецким нужен, – полуобернувшись, Аксенов положил левую руку на спинку сиденья. – Ребят моих подучить. У вас как?
Наталья пожала плечами.
– Не знаю. Немцы не жалуются. Понимают, вроде. И я их понимаю. Бывает, конечно, австрияки попадаются или из Мюнхена южные немцы, там посложнее произношение. А так двадцать раз не спрашиваем. Ни они меня, ни я их.
– А вас как зовут? – майор наклонился вперед, присматриваясь к вошедшей.
– Наталья Григорьевна, – ответила она. – Можно Наташа.
– Сергей Николаевич. А вы, Наталья Григорьевна, на фронте давно?
– Со Сталинграда.
– А сами откуда?
– Из Ленинграда.
– А язык откуда знаете? Закончили что-то?
– Ничего закончить я не успела, кроме школы, – Наталья вздохнула. – Хотела на историко-филологический поступать в университет. Но тут война. Я на летние каникулы к старому другу своего отца поехала, в станицу. Думала, отдохну месячишко, а там поступать. А тут, как началось, – майор понимающе кивнул. – Я хотела в Ленинград вернуться, не вышло. Осталась у дяди Миши. Думала, до Волги не дойдут. А как дошли, – и чего это она разговорилась, да еще с энкавэдэшным майором, за зубами язык держать нужно, помалкивать. – Как дошли, с нашими частями ушла. В госпитале работала санитаркой. Немцы фронт прорвали, мы с девчонками впятером, у нас раненых – все тяжелые, деваться некуда. А впереди только зенитчики, и те девчонки, только со школы. Один офицер над ними. Бегают вокруг пушек, плачут, кричат, страшно, – голос у Натальи дрогнул, – маму зовут. А что звать – стрелять надо. Танки прут. Пушки на прямую наводку. Их там всех перебило. Мы с подружками тоже пошли, когда тех почти не осталось. Так что сразу пришлось пострелять. Двух девчонок у меня на глазах в клочья разнесло. Ну а трое в живых остались, я в том числе. Наши переправу навели, и моряки подоспели, Каспийской флотилии. Вот такое крещение было у меня, Сергей Николаевич. Потом уж легче стало. Когда Паулюс сдался, много переводчиков потребовалось, вот тогда узнали, что я немецкий знаю, я с учительницей занималась до войны. Меня Михаил Степанович Шумилов взял к себе. Так я при нем. И сейчас тоже.
Машина свернула и остановилась у домика с черепичной крышей, где располагался штаб батальона.
