– А что вы будете делать? – спросил он.
– Она же дала тебе что-то от себя? – спросил Вук. – Любой предмет?
– Перчатку, – ответил рассеяно Лука, доставая ту самую перчатку из кармана.
– Давай ее сюда, – оживился священник.
Лука послушно отдал ему перчатку, полученную от Седмиры.
– Теперь точно все будет хорошо, – оживился священник. – Сегодня ты встретишься с ней, а я подойду на подмогу.
После этого отец Вук велел Луке подождать немного и быстро удалился в ризницу. Через пару минут он вернулся, неся в руках шнурок с небольших крестиком.
– Этот крест был освящён на Афоне, – сказал он, протягивая его Луке. – Носи его на шее, и он защитит тебя от её чар.
Лука осторожно взял крест, чувствуя его тепло. Это тепло было не физическим, но каким-то внутренним, словно маленький огонёк разгорался внутри него.
– Спасибо, – прошептал он.
Вук положил руку ему на плечо, и Лука ощутил прилив уверенности.
– Я встречу тебя у старой липы в Калемегдане, – сказал священник. – Когда наступит вечер, иди туда. И помни: Седмира сможет взять у тебя только то, что ты готов отдать.
Лука кивнул, крепко зажав крест в руке, и вышел из церкви.
***
Сумерки мягко окутали Калемегдан. Старая липа стояла в своей привычной тишине, её мощные ветви покачивались на слабом ветерке. Лука ждал под деревом, чувствуя, как его сердце колотится в груди. Вокруг стояли тени, холодные и неподвижные, словно предвещая приближение чего-то неизбежного. На шее Луки висел крест, подаренный отцом Вуком. Его пальцы невольно касались его, когда страх начинал подниматься из глубин души.
Из темноты шагнула Седмира. На ней было длинное подвенечное платье, сияющее жемчужным блеском в свете заходящего солнца. Ткань была тонкой, словно сотканной из тумана, а подол скользил по земле, оставляя за собой шлейф, похожий на дым. Её лицо оставалось таким же прекрасным и пугающим, глаза горели магнетическим светом.
– Лука, – произнесла она, её голос звучал как музыка и шелест листвы одновременно. – Сегодня мы завершим наше соглашение. Ты готов пойти со мной?
Она сделала шаг вперёд, но вдруг остановилась. Её взгляд упал на крест, висящий на шее Луки, и в её глазах мелькнуло что-то, похожее на гнев и страх.
– Что это? – её голос зазвучал резче, словно нотки злобы пробились сквозь сладость её тона.
Лука ощутил странную силу, исходящую от креста. Он крепко сжал его рукой и выпрямился, чувствуя, как страх начинает уступать место решимости.
– Это то, что защищает меня от тебя, – твёрдо сказал он. – Я не стану одной из твоих теней, Седмира.
Она рассмеялась, но в её смехе слышалась фальшь.
– Ты отдашь мне своё сердце, Лука, – прошептала она, её голос стал низким и опасным. – Или ты не будешь никем. Ты – поэт. Без этого ты ничто.
Но Лука покачал головой.
– Живой собаке лучше, чем мертвому льву.
Внезапно из-за деревьев появился отец Вук. Его высокая фигура в чёрной рясе казалась одновременно простой и внушительной. В руках он держал зажжённую свечу, пламя которой было странно ярким для такого слабого света.
– Сгинь, ведьма, – произнёс он спокойно, но твёрдо. – Здесь больше нет места для тебя.
Седмира взглянула на него, её лицо исказилось. Теперь её красота казалась искусственной, маской, которая вот-вот начнёт трескаться.
– Ты не можешь лишить меня моего, священник, – прошипела она, её голос стал низким и неприятным.
– Он никогда не был твоим, – ответил Вук. – Ты лишь взяла то, что Лука сам тебе отдал.
