Джекс давно не упоминал о нем, но по спине Эванджелины прокатилась волна холода, стоило ей подумать о том, что он вскоре потребует вернуть долг. Может быть, именно поцелуй он имел в виду, говоря, что она возненавидит его?
Рядом кашлянул Хэвелок, вырывая Эванджелину из сумбурных размышлений.
– Прошу меня простить, Ваше Высочество.
Вздрогнув от неожиданности, Эванджелина отскочила в сторону, подальше от Джекса. Она даже не услышала, как Хэвелок подошел к ним. Одного взгляда на его печальное выражение лица хватило, чтобы Эванджелина уверилась, что не желает слышать никаких новостей.
Только не сейчас.
Она чувствовала, что не вынесет больше новых испытаний. Она, казалось, даже не справлялась с тем, что уже свалилось на нее. Если бы не Джекс, вовремя появившийся рядом, Марисоль была бы мертва. Эванджелина не жалела, что обратилась к нему за помощью, но больше не могла просить его о чем бы то ни было. Ей хотелось сбежать и от Джекса, и от всего, что окружало ее. Она слишком долго делала то, что должна, пыталась совершать благородные поступки и строить из себя героиню, но это совершенно выбивало ее из сил.
Джекс не раз говорил, что истории настоящих героев редко получают счастливый конец, но сейчас Эванджелина и не надеялась на счастье. Она лишь нуждалась в передышке, в нескольких мгновениях покоя, прежде чем очередное бедствие свалится на ее плечи. Неужели она слишком многого просила?
Эванджелина опустила взгляд на обернутую платком руку. Рана, которую они с Аполлоном делили на двоих, перестала кровоточить, и все остальное, кроме разбитого сердца, пока не тревожило ее. Аполлону сейчас ничто не угрожало, и что бы ни хотел сообщить ей Хэвелок, это могло подождать.
– Я ухожу, – сообщила она. – И прошу не идти за мной.
Эванджелина пока не знала, куда именно отправится, но решила подумать об этом позже. Может быть, она навестит ЛаЛу и ее жениха или отведает какой-нибудь пирог, пока все вокруг нее не станет таким же сладким и приятным, как выпечка. А быть может, она оседлает лошадь и ускачет прочь – в новую прекрасную историю. Уверена Эванджелина была в одном: ей нужно убраться как можно дальше от Волчьей Усадьбы.
Эванджелине всегда казалось, что великий замок Севера полон магии. Так оно и вышло. Вот только магия эта была совсем иного свойства, чем представлялось Эванджелине. Почти все, что случилось с ней в этом замке, было связано с проклятиями или предательством.
Подол ее черно-белого платья закрутился вокруг лодыжек, когда она резко развернулась, стремясь поскорее уйти и от Хэвелока, и от Джекса.
– Ваше Высочество, – позвал Хэвелок, пытаясь остановить ее, – вы не можете просто уйти…
– Простите, Хэвелок, – перебила она его. – Я правда ценю ваше участие, но в эту минуту я не вынесу плохих новостей. Поэтому, если вы не собираетесь сообщить мне, что у нас появились единороги, исполняющие желания, я бы хотела пару минут… ладно, возможно, пару десятков минут побыть в одиночестве.
Эванджелина ускорила шаг и почти сорвалась на бег. Платье ее было тяжелым из-за множества подъюбников, но каблуки сапог оказались благословенно устойчивыми, благодаря чему она с легкостью преодолела лестничный пролет и побежала по коридору, не сводя взгляда со спасительной двери. Вырвавшись в северную ночь, она почувствовала, как кожу уколол морозный воздух. Небо было пронизано множеством чужеземных созвездий, названия которых ей еще предстояло узнать.
