И понял, что лежит на кровати в своем гостиничном номере. За окном темно, сквозь приоткрытое окно слышен шум моря, а в дверь кто-то стучит. Барабанит.
В коридоре оказалась Грета, которая влетела в его комнату и сразу же закрыла дверь, прижавшись к ней спиной.
– Ты от кого-то бежишь? – это первые слова, которые сказал ей Марк с момента развода.
– Можно сказать и так.
На Грете было вечернее платье с тонкими бретельками и узкой юбкой до колен. Шею украшала нитка жемчуга.
– Почему ты решила, что найдешь прибежище у меня? – что-то надо было говорить: выиграть время, прийти в себя.
Марк отвернулся от ночной гостьи и стал засовывать ноги в брюки, потом поискал глазами рубашку.
А то получается несоответствие между ее нарядом и его наготой.
Взял со столика сигареты с зажигалкой, протянул Грете.
– Спасибо.
В комнате вдруг стало невыносимо душно. Он подошел к двери, ведущей на балкон, и открыл ее настежь.
Голова потихоньку прояснялась. Странный сон выветрился, на первый план вышла действительность: Грета во что-то влипла и ищет у него укрытия. Марк даже знал во что.
– Это связано с новым диском? – тихо поинтересовался он, вернувшись в комнату.
Тоже взял сигарету и закурил. Она наконец отошла от двери и устроилась в кресле.
– Ты догадлив, – бывшая жена даже не пыталась отрицать.
– Для этого не надо быть очень догадливым, Грета.
– Наконец-то… ты назвал меня по имени, – на ее губах появилась едва уловимая улыбка.
– Не уходи от темы. Твои приемы давно уже на меня не действуют.
– Пять лет. Согласна, это срок.
– Итак, во что ты влипла?
– Ввязалась в одно дело, – Грета поискала глазами пепельницу и, не найдя, скинула пепел в пустую чайную чашку. – Очень большой оборот, очень большие деньги… Коллекционеры, они, знаешь ли, со своей жаждой обладать зачастую не останавливаются ни перед деньгами, ни перед незаконными приемами. А сегодня вечером мне надо было скрыться, вот я и… – она пожала плечами, – здесь.
Марк задумчиво смотрел на женщину, которая некогда была его. Ее хладнокровие… восхищало. И завораживало. Надо было бы выгнать Грету отсюда, но он стоял у раскрытой балконной двери и курил.
– Думаешь, они не придут искать тебя здесь?
– У профессора, который приехал изучать артефакты и про которого рассказывали все новостные каналы? Не смеши меня. Никому и в голову не придет подобное. К тому же наш брак далеко в прошлом, да и тогда он не был достоянием общественности.
Марк тоже искал глазами пепельницу и тоже в итоге остановился на чашке.
– Я могу тебя прямо сейчас передать полиции, – сказал он, низко наклонившись над своей гостьей.
Грета затушила окурок, аккуратно положила его на горку пепла, а потом подняла лицо.
– Но ведь не передашь, – прошептала, почти касаясь его губ.
И в этот момент он ненавидел ее. За то, что она права. И себя. За то, что она права.
Грета устроилась на маленьком диванчике и уснула почти сразу же. Или очень искусно притворилась, что уснула. А он, как последний дурак, заботливо укрыл ее пледом, после чего сидел в кресле, любуясь прекрасным лицом. Забылся только к утру. А когда открыл глаза, номер оказался пуст.
* * *
В аэропорту было много народа. И непривычно много полицейских. А разговорчивый таксист, везший Марка из отеля, рассказал об аресте партии контрабанды и взятии преступной группы. Марк был уверен, что это именно та самая контрабанда, о которой рассказывала Грета.
