– Ты смотри, – восхищался рыжий Артём, – всё наша группа побеждает. За пятое – «ломоносовцы» выиграли, за третье – «дипломаты».
– Сейчас и мы победим, – дополнил его Горностай.
Тем временем Роман объявлял состав на финальный матч. Дойдя до позиции левого крайнего «трёхчетвертного», тренер немного замялся в своём бойком докладе, видимо, были сомнения.
– Тренер, Дениса ставь, – раздались нестройные голоса в поддержку нашего героя.
Сначала сказал Антон, потом Артём добавил:
– У него скорость – просто песня!
– Дениса? – с сомнением проговорил Роман, затем секунду подумал и продолжил. – Ну хорошо. Денис левый трёхчетвертной сегодня.
Уже после объявления состава к нашему герою подбежал Женя:
– Дэн, ты мне тогда подсказывай по позиции, а то я впервые играю в основе.
– Хорошо, – кивнул ему в ответ молодой человек, – тут ничего сложного нет, просто «зеркаль» меня, только у себя там, – показал он на противоположную половину поля, – на правом фланге.
Они стояли в круг, обнявшись за плечи, будто родные братья, образуя форпост, неприступную крепость, что величественно вздымает свои каменные своды на зависть врагу, готовому пойти на приступ и раскрошиться о твердь, словно морские воды разбиваются о волнорез. Маркин не говорил много, не говорил зажигательно. В американских спортивных драмах здесь бы прозвучала речь на десять страниц машинописного текста о том, как главные герои тяжело шли к цели, о том, что предстоит решающая игра, и её во что бы то ни стало нужно выиграть. Не быть ей здесь! Надоело! Надоела банальщина! Под асфальтовые катки истории её! Полный вперёд и с песней!
– Ребята, – прозвучали в тишине, повисшей над головами игроков, слова капитана, – давайте просто их победим!
Фоном «дипломаты» праздновали своё третье место или что‑то там ещё. Будто артиллерийские залпы взрывали окружающий заслон производимые ими звуковые всполохи. «Станкиновцы» сегодня пришли в Лефортовский парк за победой, и «станкиновцы» решились забрать её.
Забрать было не так‑то просто – «химики» высились над полем уверенной, готовой на всё боевой единицей.
«Сегодня у вас мало что получится», – будто бы говорили они, – «приходите на будущий год».
Регбисты МГТУ дружно вертели головами влево‑вправо, дескать, нет: «Мы хотим сегодня».
На бровке к только что распавшемуся кругу бодрой походкой подпорхнул один из организаторов турнира – долговязый, с кудрявыми тёмно‑русыми волосами, крючковатым носом и голосом, будто из этого носа вещавшим.
– Здорово, Маркин! – обратился организатор к капитану «станкиновцев».
– Здорово, – ответил пожатием флай‑хав на протянутую в приветствии руку долговязого.
Белый спортивный костюм с редкими продольными синими полосами маячил на фоне разгорающегося угрюмого осеннего дня ярким пятном, как бельмо на глазу.
– Кубок готовитесь взять? – окинув взглядом игроков МГТУ, раскрыл губы в улыбке долговязый.
– Почему бы и нет, – пожал плечами капитан.
Ухмылка, разросшаяся плющом над воротником спортивной куртки, бывает у тех людей, которые хранят секрет, что способен разрушить чужие планы, и готовятся его выдать.
– О! Так за вас Горностай и Гном играют? – организатор будто бы специально оттягивал момент, когда можно будет высказать всё, что он приготовил для финалистов.
Маркин, ничего не поясняя, согласно кивнул.
– Они сборники, – продолжал давать комментарии увиденному долговязый.
– Я в курсе.
