– Это ваши студенты?
– Да. Они учатся в Станкине. Володь, ты же не за этим пришёл.
– Верно, – согласился организатор, – у нас изменения регламента.
– Во время заключительного дня соревнований?
– Бывает и такое.
– Ну‑ну, – ухмыльнулся в свою очередь Свят, – в чём же они состоят?
– Кубок теперь разыграют победитель матча за третье место и победитель вашей игры.
– А, – будто прозрел Маркин, – то есть «дипломаты» и любая другая команда?
– Не любая, – возразил организатор, – «дипломаты» свой матч выиграли. На них выйдут либо вы, либо «химики».
– Вов, ты в курсе, что регламент студенческой лиги утверждён несколько месяцев назад и менять его на текущий год уже никто не вправе?
– В курсе, только я тебе про лигу ничего и не говорю. Я же сказал, что речь про кубок идёт.
– Так лига и кубок – это одно и то же.
– Теперь нет.
– Кубок – это трофей, вручаемый за победу в лиге.
– Так было до сегодняшнего дня. Теперь есть отдельно лига, и победителем её станет одна из команд вашей пары, а есть отдельно кубок «Кэжл культ», и как его разыграют – я уже сказал.
– Володь, это чушь! Нельзя так резко переобуваться. Дайте нам хотя бы сфотографироваться с кубком, а потом уже отдавайте его кому хотите. Хоть «дипломатам», хоть вон, – он при этом кивнул в сторону команды соперника, – «химикам».
– Если вы выиграете обе игры – пожалуйста.
– Володь, да какие там обе игры! Сегодня финал, и в финале играем мы и «химики» – второй игры не будет.
– Будет, Маркин, будет, – спокойно подытожил организатор.
Денис всматривался в напряжённые лица своих товарищей по команде, что заняли позиции на поле в пределах плешивого, кочкообразного пожухло‑грязевого прямоугольника. Суровое округлое лицо Горностая без лишней растительности и эмоций, чернобородая лоснящаяся физиономия Макса под защитным шлемом, весело завязанным на бантик‑узелок. Под аналогичным шлемом лицо Влада с короткой тёмной бородкой, похудевшее – видимо, младший брат его с утра объел. Сашкина «представительская витрина» с белой растительностью, ощипанной им же в порывах борьбы с нервами. Вечно улыбающаяся рожа Здорова, никаким образом не демонстрирующая, что уже через несколько секунд всем на поле придётся несладко. Лицо Артёма под кустами рыжины, вылезшей в дыры защитного покрытия головы, и красной кровяной капой, торчащей изо рта «для устрашения». Напряжённый взгляд Антона, направленный на судью из‑под густых сомкнутых дуг бровей. Игорь, взмахивающий по окружности своими верхними конечностями и с оттягом бьющий себя по плечам и груди. Капитан, застывший словно статуя, устремивший свой взгляд в полосу игрового пространства, где окопались соперники. Пашка, глубоко вдыхающий и стремительно выдыхающий белым дымком холодный воздух парка. Женя с выражением крайнего нервного напряжения на лице, точь‑в‑точь как у крайнего трёхчетвертного, в ожидании точной передачи. Венчало всю эту картину спокойное расчётливое лицо Гнома – железобетонная стена обороны МГТУ.
«Вы готовы к битве?!» – будто спрашивал невидимый МС с воображаемого постамента.
«Да!» – отвечала толпа в невидимом же зале.
«Тогда поехали!»
Словно услышав клич МС, судья встречи дал сигнал к началу матча. «Дыня» зависла в воздухе, сделав несколько оборотов в полёте, и приземлилась точнёхонько в руки балагура «станкиновцев». Здоров в следующее мгновение, поддерживаемый своими схваточниками, хлёстко врезался в защитные порядки «химиков». «Эх, раз!» А далее по песне: «Ещё раз!» – неслась следующая фаза атаки. – «Ещё много, много раз!»
