Коснувшись кончиками пальцев своих губ, я чувствовала, как меня накрывает осознанием произошедшего. Всего минуту назад я была готова позволить этому человеку сделать с собой все, что только могло прийти ему в голову, но он сам, по каким-то причинам, отстранился.
Это была какая-то неудачная шутка? На каком моменте я должна смеяться? Боже, какая же я дурочка! Что он теперь обо мне подумает?..
***
О чем он только думал, когда забирался на девчонку? Поддался на поводу своих чувств и желаний! Дурак! Но больше всего Бориса удручало то, что Вика была совсем не против такого поворота. Боялась, волновалась, но… хотела! Он видел как она смотрела на него, как ждала большего!..
Девушка после случившегося даже не вышла из комнаты. Заперлась и сидела тихо, как мышка, наверное надеялась, что Кравцов к ней не наведается, но он, злой на себя, все равно пришел.
– Вика, – мужчина постучал в дверь. – Открой!
– У меня болит голова! Я лягу спать пораньше! – донеслось в ответ.
Болит голова… ну да, как же!
– Но ты не ужинала и…
– Я не голодна! – донеслось изнутри.
Постояв еще несколько секунд, Борис развернулся и вернулся в свою спальню. Нервно походил по комнате из стороны в сторону, а затем сел в кресло и достал из стоящей рядом тумбочки толстую папку, открыв которую ему на глаза сразу попалась газетная вырезка тринадцатилетней давности, в которой писали о гибели Оксаны Черновой. По предварительным данным ее сбил пьяный водитель, но он-то знал, что это не совсем так.
Если бы Борис только мог вернуть тот день! Если бы только задержал ее еще на пару минут, такого бы не произошло! Не уберег!..
Именно в тот злополучный день мужчина уговаривал ее уйти от Александра к нему, потому что знал, что они сильно ссорятся, но Оксана отказалась, ссылаясь на то, что дочери нужен отец и она от него никуда не уйдет, каким бы тот не был. Это и сыграло с ней злую шутку.
14. Глава 14
Я плохо спала из-за мучившего меня голода, но выходить из комнаты наотрез отказывалась, боясь встретить Бориса. Я понятия не имела, как себя вести с ним после того что произошло, ведь воспоминания об этом вызывали у меня нервную дрожь.
Я осмелилась выйти из своего убежища лишь когда машина Кравцова выехала за ворота и скрылась за поворотом.
Облегченно вздохнув, я первым делом взяла вещи и отправилась в ванную, понимая, что предоставлена самой себе где-то до позднего вечера, так что можно было расслабиться и ни о чем не переживать.
Искупавшись, поняла, что бинт на ноге полностью вымок, и нужно было сделать перевязку, но одна лишь мысль об этом вызвала у меня рвотный позыв.
Тем не менее, делать было нечего, поэтому присев на крышку унитаза, я задержала дыхание и, стараясь не смотреть на колено, стала развязывать пропитанный водой бинт, морщась от неприятных ощущений.
Наконец с этим было покончено и я нашла в себе силы взглянуть на ногу, но вскоре поняла, что сделала это зря, потому что рана распарилась и напоминала изуродованный рваный пельмень!
– Блин, – тихо пробормотала я и посмотрела на потолок, сглатывая образовавшийся в горле комок. – Что ж с тобой делать-то?
Посидев так некоторое время, я услышала звонок в дверь и напряглась, а затем осторожно поднялась на ноги и накинула на себя халат.
Выбравшись из ванной, я проковыляла до входной двери и посмотрела в глазок, в котором сумела рассмотреть лицо Артема.
Открыв дверь, я уставилась на парня.
