– Чего надо?
Матросы тоже не церемониться. Не говоря ни слова, Панкрат толкнул бабу и прошел внутрь. За ним последовали остальные. Горничная запищала.
– Вы кто такие? Пошли прочь! Люди! Что это делается?
– Рот закрой, – приказал Миха, одарив дуру недобрым взглядом.
Поняв, что самой ей не справится, горничная попыталась выбежать. Миха поймал ее за копну волос и потянул внутрь. Баба снова запищала. Чтобы заткнуть нервирующий вопль, Шура в пол замаха приложил неугомонную кулаком в живот. Та в миг замолкла. Миха разжал ладонь и женщина упала на пол. Шура пнул ее ногой и приказал:
– На кухню пошла. И не высовывайся.
Баба, урывками хватая ртом воздух, на карачках, поползла по коридору.
В гостиной застали троих. Андрюха, не обращая на товарищей внимания, жадно шарил по шкафам. На стуле сидел немолодой очкарик с козлиной бородкой. Должно быть хозяин дома. Над ним навис Панкрат. Правую ногу он упер на стул. Грязный сапог выглядывал меж дрожащих бедер очкарика.
– Говорю же, господа, – вторил буржуй, – денег в доме мы не держим. Все в банке.
Ступня на стуле немного опустилась, упершись мужчине в пах.
– Что вы делайте? – возмутился он, схватив обеими ладонями лодыжку матроса.
– Яйца тебе отдавливаю, – честно признался Панкрат.
– Прекратите! – успел просипеть очкарик, зеленея от боли.
– Не толкайте меня! – раздался голос из коридора. На пороге показался высокой юноша и молоденькая барышня с болонкой на руках. За ними замаячили довольная физиономия Фомы. Рядом изувеченное лицо Гришки-жженного.
– Глядите-ка, – прошепелявил Фома. Корабельный фельдшер дергал зубы не разбираясь какой именно из них болит. Фоме не повезло лишиться передних, – в задней комнате прятались.
– Мы не … – начал юноша.
Миха, громко цокнув языком, перебил его:
– Должно быть, ты и есть Евгеша? Не робей, проходи, сидай.
– Я Евгений Машкевич. А вы? С кем имею честь?
Вместо ответа Миха со всей своей бычьей силой заехал парню в физиономию. Тот отлетел к стене и скатился без сознания на пол.
– Привет тебе от студенческой братвы. Иуда!
Единственное существо вступившееся за юношу стала болонка. Не стерпев обиду за хозяина, псинка неистово залаяла.
– Тише, Эмели! Тише! – пыталась успокоить питомца барышня.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
