Стол был завален чертежами, бумагами, журналами. Среди всего этого «хлама» выделялась модель длинного однопролетного моста. Шесть крошечных обезьянок в зеленых мундирчиках, в ботинках, замерли в походном строю в самом начале моста.
Профессор раздвинул на столе книги, подтолкнул Дику банку с пивом, спросил, растягивая слова:
– Если не ошибаюсь, то вы, Дик Ричардсон, являетесь специалистом по слабым взаимодействиям? А еще увлекаетесь биоволнами?
– Да.
Хименс горделиво улыбнулся. Он словно нахваливал себя, свое чутье.
– Три тысячи восемьсот долларов! В месяц! И хватит! – громко сказал он; ударив ладонью по столу. – Потом добавим!
– Что я должен делать? – Дик обдумывал, что означают слова Хименса «хватит» и «потом добавим»? Следует ли поторговаться, ведь это почти на пятнадцать процентов меньше того, что он получал в компании «Электронный мозг». На всякий случай выдавил из себя: – Мне бы не хотелось заниматься разработкой роботов для мойки посуды и домашнего сервиса.
Брови профессора полезли вверх. Он молча поднялся, швырнул пустую банку в урну, заковылял к холодильнику. Не дойдя остановился, обернулся и выкрикнул:
– Не считайте нас глупее себя, мистер Ричардсон!
На обратной дороге к столу, придерживая в руках и подмышками банки с пивом, Хименс качнулся и задел плечом шкаф с книгами, большая китайская ваза покачнулась и свалилась Хименсу на голову. Гулкий удар, профессор чуть согнулся, сморщился, посыпались куски фарфора на пол.
Дик не удержался и озорно рассмеялся. Сказалось, вероятно, нервное напряжение. Он хохотал от души. Более смешной сценки, как казалось ему сейчас, он еще не видел.
Перри Хименс некоторое время с удивлением таращился на Дика, потом, плюхнувшись в кресло, начал и сам смеяться.
В кабинет вошла Кэти, собрала обломки вазы, что-то взяла со стола с пишущей машинкой, покосилась любопытно на Дика, на профессора, и тихо вышла.
– Так говорите, роботы для мойки посуды? – переспросил профессор. – Ну не совсем так. Хотя мы и выполняем некоторые мелкие заказы… Вот съездите со мной на побережье, посмотрите, ознакомитесь, и ваши увлечения пойдут и вам и нам на пользу… Но не это главное!
– А что же?
– У нас вы займетесь моделированием физических полей, – произнес Хименс голосом ректора, ощупывая все еще голову, приличную шишку. – В природе все устроено намного проще… Мы с вами, Дик, физики! Я работаю всю жизнь на стыке механики и теории поля. Казалось бы, что общего между ними? Но, как я уже сказал, природа сотворена намного проще, чем это думают многие ученые.
Профессор отхлебнул пива, кивнул Дику, мол, пей, не стесняйся.
– Мы выдумали квантовую механику, благодаря гению Н. Бора и М. Планка. И это был шаг вперед, шаг в глубины материи. Затем появился А. Эйнштейн, этот гений-еврей с его чрезмерным самолюбием; и нате вам теорию относительности! А вместе с ней – и «Малыша», унесшего, как вы знаете, не менее двухсот тысяч жизней ни в чем неповинных перед его величеством Эйнштейном… Скорость света постоянна? Так решил Эйнштейн! Так ему было удобно в его теории. Нужно же было ее утвердить. Ничто не может двигаться быстрее света. И это его постулат. Время – относительно! Вот это уже неплохо, хотя это предсказали еще задолго до Эйнштейна…
Хименс потряс над столом очередной пустой банкой, поднялся. Его уже немного покачивало. Дик был не лучше. В холодильнике нашлось еще две банки.
