У Нины остался только он – мрачный Михаил Воронов.
Водитель резко затормозил у высокого каменного забора.
— Ну, удачи, Михаил Глебович.
Михаил кивнул водителю и быстро покинул машину. Он торопился. Руки дрожали от волнения. Как же больно снова оказаться в том месте, где оживают воспоминания!
Во дворе цвели хризантемы. Те самые, которые так любила мать – белые и темно-красные. Они всегда распускались на ее день рождения. Вот и теперь торжественно благоухали вопреки всему случившемуся.
Всего пара мгновений – и на смену горечи пришла дикая, необузданная ярость.
Скоро он бросит дерзкий вызов мэру и ее приспешникам. Очень скоро специально обученные люди из элитного охранного агентства «Молот», принадлежащего его покойному брату и отцу, начнут зачистку.
В городе не останется ни одного врага мрачного Ворона. Соратники мэра будут бояться высунуться из своих домов даже днем. Надо только добраться до наследства. А оно близко. Очень близко.
— Миша! — раздался девичий возглас откуда-то сверху, и он поднял голову.
Горько сжалось сердце. Защипало в глазах.
С балкона второго этажа на него смотрела племянница. Длинные черные волосы были сплетены в тугую косу, просторное домашнее платье укрывало от посторонних глаз хрупкую фигурку и босые ступни, а карие, как у Ворона, глаза горели радостью.
Мелькнула фигурка в стеклянных дверях, и не успел он подняться на порог, как Нина вылетела из дома и повисла на его крепкой шее.
— Ты вернулся! Как же я рада тебя видеть, Миша! — шептала она, а в глазах блестели слезы.
— Вернулся, Нина, — закивал головой он, изо всех сил стараясь сдержать эмоции. — Давай в дом, а то ты босая совсем. Простынешь.
— Да я от радости даже обуться забыла, Миша! Мне когда вчера Артур Дмитриевич позвонил, и сказал, что они добились твоего досрочного освобождения, я будто с ума сошла! Я ведь уже не чаяла тебя живым увидеть…
— Брось, я же заговоренный, — хрипло усмехнулся он. — Меня ни одна зараза не возьмет. Бабки при рождении что-то надо мной шептали, мать рассказывала.
— Ну, идем в дом! Я еды наготовила, есть не переесть!
Нина улыбнулась - задорно, по-детски и смешно, вприпрыжку засеменила босыми ногами по ледяному асфальту к дому.
Михаил двинулся за ней следом.
Она действительно наготовила вкусностей на целую армию – и пирог с яблоками, и жаркое, и даже густой, наваристый суп «Харчо», который так любил ее дядя.
Михаил вымыл руки и набросился на еду, как зверь.
Нина сидела рядом. Подперев щеку, с улыбкой наблюдала, как уплетает ее блюда любимый родственник.
После ужина она осталась убирать посуду, а Михаил поднялся на второй этаж, в рабочий кабинет отца.
Знакомый запах добротной кожаной мебели, полный бар. Рука сама собой потянулась к початой бутылке дорогого французского коньяка. Потекла терпкая жидкость в бокал на короткой ножке.
— Покойтесь с миром, — глухо произнес оставшийся в живых наследник и опрокинул в себя содержимое бокала.
Открыл сейф и достал ключ.
Преданный всеми, понуро опустил мощные плечи и медленно вышел из кабинета. Было невыносимо оказаться снова в том месте, где еще недавно все были живы.
Спустился по темной лестнице в каменный подвал. Зажег едва освещающий подземелье свет и двинулся вперед. Враги убили его семью, но им так и не удалось добраться до самого главного. Не нашли то, что искали. Не помогли обыски. Хоть и допрашивали Михаила много раз, не раскололся даже под пытками, не выдал тайник. Слишком велика была жажда мщения, сильнее боли.
