Банджо. Роман без сюжета - страница 18

Банджо взошел на борт и, беззаботно помахав приятелям рукой, сказал:

– Счастливо!

Хозяин завел мотор, и лодка, рыкнув, отчалила от волнореза и устремилась в сторону Старого порта.

Парни таращились ему вслед, выпучив глаза. Пыль в глаза пускать – уж в чем-в чем, а в этом Банджо был мастер. Никому из них невдомек было, что когда карманы у Банджо так и лопались от звонкой монеты, то на этом самом кораблике катал он свою даму на две экскурсии – в замок Иф и к Эстаку, в туннель Дю Ров. Лодка как раз оттуда только что и прибыла – и причалила высадить пассажиров, желавших поглядеть на волнорез. Банджо по чистой случайности подвернулась сейчас эта штучка, но его приятелям это показалось настоящим чудом: словно бы за ним прибыл какой-то посланец, и Банджо покинул их, шагнув в лодку, и та теперь несет его его в созданный для него одного блаженный мир.

«Встряхни эту штуку»[8]. На открытие принадлежавшего сенегальцу Африканского бара стянулись все окрестные любители повеселиться, цвет кожи – глаз коли. Никогда еще такое множество черных глоток – глоток всех марсельских негров – не захлебывалось таким количеством красного вина, белого вина и нарастающей, сбивчивой разноголосицы джазовых мотивчиков.

Ибо негритянское население города строго делилось на группы. Мартиниканцы и гваделупцы, мнившие себя черными жемчужинами в короне Marianne’s blacks[9], изображали из себя местных аристократов. Мадагаскарцы и их родня со всех клочков земли, рассыпанных вокруг одного большого острова, и североафриканские негры, от которых, как от чумных, шарахались арабы, занимали промежуточное положение между мартиниканцами и дикарями-сенегальцами. Сенегальцы же – географически неточное прозвание, которое приклеилось чуть ли не ко всем выходцам из Французской Западной Африки.

Но негров всех сословий и оттенков кожи кое-что всё-таки объединяло – магия, не иначе. Имя ей – деньги. Сенегалец, владевший этим кафе, эмигрировал в Штаты, а спустя несколько лет вернулся с несколькими тысячами долларов. И выкупил кафе на набережной. Большущее кафе – и первое в городе с хозяином-негром.

Здешние сенегальцы одеты были с иголочки и сдержанно, но явственно гордились своим заведением, а парни в синих комбинезонах, работники из доков и с окрестных судов, не сдерживали радостных возгласов – как просторно, а как весело будет!

Негры всех возможных мастей стянулись сюда. Даже мулаты спустились из своих эмпиреев, чтобы присоединиться к сборищу. Ибо во французских колониях, так же как в Британской Вест-Индии и Южной Африке, обыкновенно мулаты с черными не якшались.

Но вот магия свела их вместе поплясать под джаз и выпить красного вина, белого вина, сладкого вина. Всех – черных из Британской Западной Африки, черных из Португалии и американских черных, всех, кого занесло в этот порт, пропускающий через себя весь свет.

Прелесть! Происходящее дарило Банджо ощущение неповторимого удовлетворения. Он не прошел мимо – он никогда не проходил мимо того замечательного, что встречалось ему на жизненном пути. В баре играла музыка, и Банджо счел ее превосходной. Он был немного знаком с хозяином и частенько с ним беседовал. Тот гордился своим английским и любил им щегольнуть, если в кафе заглядывал кто-нибудь видный.

«Встряхни эту штуку»! Вариация на тему «Бабник-блюз», которую Банджо любил и играл очень даже часто. А сенегальцы любили под нее встряхнуться – это точно. Стоило Банджо ее сыграть – и перед ним проливались настоящие реки красного и белого вина. А деньги брать он и не думал. Латна прошлась было однажды со своим зеленым подносом. Но больше не делала этого. Она любила Банджо, но дух этого бара, где собирались только негры, был ей непонятен. Банджо весь так и лучился, и она не вмешивалась. Брать деньги с толпы таких же, как он сам, – еще чего! Уж лучше он будет играть, а они – угощать его вином. Су! Что такое су для него! Не он ли прожигал когда-то доллары? Да и что ему за печаль – с бесплатной койкой, бесплатной любовью, бесплатным вином!