Банджо. Роман без сюжета - страница 4

В бистро, куда привел его Мальти, Банджо никогда не бывал. Тут имелась пианола и у задней стенки – площадка для танцев. Для тех обитателей пляжа, что говорили по-английски, это было обычное место встречи. Если ночь заставала их в Старом порту, то после часа-другого постреливания мелочи на Бомжатнике они заявлялись сюда поживиться красным вином и бутербродами с колбасой. Когда же аппетиты были биты – плюхались вповалку в комнате наверху.

Кок-мулат с корабля «Экспорт Лайнс» примостился между парнем неопределенной негроидной наружности и какой-то девицей. Перед ними стояли две бутылки вина и склянка с пивом. Кок подозвал Мальти и Банджо к столу и заказал еще вина. Гурьбой танцевали местные канавные девицы и молодые сутенеры. Одна из девушек попросила Банджо сыграть. Другая позвала мулата танцевать. Банджо забренчал «А вот и да, это моя крошка». Но как только он доиграл, девушка завела пианолу. Для этого маленького, тесного, шумного зальчика звучание банджо было слишком тихим. В пляс пустились все.

Банджо отложил инструмент. «Что толку сотрясать воздух. Чтобы наставить этих ребят на путь истинный, нужен целый оркестр», – добродушно подумал он. Да он и не прочь замутить в этом городе что-нибудь эдакое. «Ого! Да ведь это мысль. Как есть „Квартет Эдисона“. В нынешнем мире американский негр – потеха публике номер один. Ему везде рады. Только бы собрать в кучку тех из здешних побирушек, кто на чем-нибудь да играет, – и мы задали бы им настоящей ниггерской музыки. Тогда бы я действительно славно устроился на этой чудненькой помойке и вообще в ус не дул. Вот где ниггера из плоти и крови вроде меня ждет успех; никакого тебе дзиньканья по забегаловкам, никаких кривляний со шляпой ради паршивого су».

Мысль об этой будущности так воодушевляла его, что он словно бы и сам кружился в танце. В эту минуту в бистро вместе с каким-то коротышкой заявилась та самая девица, с которой он жил в раннюю свою марсельскую пору. И она, и вообще Канава – всё это по-прежнему не шло у него из головы. Ну да, она его бросила – но он ведь и не мог больше ее себе позволить и принял этот поступок как нечто неизбежное. И всё же, всё же, раздумывал он, могла бы и расщедриться на ласку-другую сверх таксы. Но не расщедрилась. Потому что знала одну только жизнь – канавную. Ей неведома была жизнь девчонки-мулатки, которая там, в Штатах, может, кокетливо преувеличивая, заявить: «Ну что, дружок, уходим в загул, до следующей недели не очухаемся – и то как знать; любовь, любовь, любовь – больше нам ничего не надо».

Нет, нет! Всё это выдумки. И тем не менее – в порту его грез она стала ему первой подружкой.

При виде Банджо девица как ни в чем не бывало отвела взгляд и уселась подальше, там, где ей сподручнее было сосредоточить на мулате всю силу своих чар. Банджо ее больше не интересовал. Он потратил всё до гроша; теперь ему, как и всем обитателям пляжа, нечего было и думать пускаться в очередные шуры-муры – пока он тут, таких денег ему не видать как своего носа. А вот мулат – тот привел ее сюда. Стоит какому-нибудь новенькому угодить в одно из канавных логовищ – и уличные сводники мигом оповещают об этом всех местных девиц, а уж те-то своего не упустят. Банджо злился. Проклятье! «Всё-таки могла бы быть поприветливее», – подумал он. Пианола выбрякивала «Fleur d’Amour». Можно пригласить ее на танец. Может, она себя так ведет просто чтоб понахальничать, ехидничает напоказ. Он подошел к ней и предложил: