– Если я буду с вами жить, может, вы постараетесь немного под меня подстроиться? – сказал Гэри, снимая банку с полки. – Мне не уснуть со светом, так что придётся это убрать…
Он вышел из комнаты, и в ней стало совсем темно. Я ахнул.
Мама подошла ко мне и прошептала:
– Всё в порядке, Нейт. Извини, что мы тебя разбудили. Просто повернись на другой бок и попробуй уснуть. Хорошо? Будь умницей.
Я услышал, как Гэри хлопнул дверью спальни. Странно, мама же ещё туда не зашла…
– Мне страшно, мам. Очень темно. Можешь вернуть банку? – спросил я.
Она погладила меня по волосам.
– Давай сегодня поспишь без света, а завтра утром всё обсудим, хорошо? Спи, радость моя.
Она чмокнула меня в лоб и ушла в свою комнату. Или в их комнату? Я напряг слух, но никаких разговоров оттуда не доносилось. Я крепко зажмурился. Мы жили за городом, соседей у нас было всего двое, и никаких фонарей на улице. Так что тьма ночью наступала кромешная.
На следующий день я нашёл осколки банки в мусорной корзине на кухне, вместе с гирляндой. Гэри сказал маме, что случайно её разбил, но я догадался, что он врёт. Я попросил маму сделать новую, и она согласилась, но своё обещание не сдержала. Наверное, не хотела сердить Гэри. Я осторожно достал гирлянду из корзины, стряхнул с неё осколки и спрятал под матрас. Мама об этом так и не узнала.
Глава шестая. Теннисный мячик
Когда я проснулся, мне сначала показалось, что я в гостевой комнате у бабушки. Прямо у меня перед глазами пестрел край лоскутного одеяла. Я уставился на разноцветные квадраты. Бабушка как-то делала такое. Она сшивала лоскуток с лоскутком и приговаривала, что скоро получится большое одеяло. А потом дедушку увезли в больницу. Бабушка часто его навещала, и времени на шитьё у неё не хватало.
Я потёр глаза. Может, бабушка всё-таки его доделала? На одном квадрате было три ягоды земляники, на другом – воздушный змей, летящий на ветру. Лоскутки казались совсем разными и были сшиты в хаотичный узор. Я затаил дыхание. Нет, у бабушки всё было продумано: один синий, три бежевых, два красных. Это не её дом. Я медленно вылез из-под одеяла и осмотрелся. И понял, что всё ещё торчу в мрачном, холодном коттедже посреди леса. Я спрыгнул с дивана и подбежал к окну. Наверное, мама давно приехала, но не хотела меня будить и тихонько поднялась наверх, в свою комнату.
Машины на улице не оказалось. Мама так и не вернулась.
Небо потихоньку светлело, но было ясно, что ещё очень рано. Я пошёл на кухню в надежде увидеть там записку или пакет с покупками – хоть что-нибудь, доказывающее, что мама приходила, – но со вчерашнего вечера там ничего не изменилось. На тумбочке валялась начатая пачка мятных конфет, а рядом стояли закрытые консервные банки. У меня бешено заколотилось сердце. Мама уехала часов двенадцать назад. С ней точно что-то случилось. Неужели Гэри всё-таки нас выследил? Или машина сломалась, маме пришлось возвращаться пешком и теперь она отсыпалась наверху? Да, это бы всё объяснило. Я помчался к ней в комнату и распахнул дверь. В горле встал ком. Мамы там не было. Кровать была аккуратно заправлена, а сумка с одеждой лежала открытая на полу, ровно там, где мама вчера её бросила. Ничто не говорило о том, что она возвращалась, пока я спал. В ушах зазвенело, голова закружилась, и я без сил плюхнулся на проседающий матрас.
– Где ты, мама? Почему ты не вернулась?
