– Хотя, – почесал коротко стриженый затылок Александр, – говорят, никакой яблони не было. Да и здесь, кстати, яблок я не вижу. И спросить не у кого. Так что пойдем другим путем. Уже опробованным. Попробуем выстроить логическую цепочку. Тут появилось два предмета – зеркало и кресло. А исчезли… исчезла сумка. Вместе со всем своим (то есть уже моим) содержимым. Какой вывод? Как это не парадоксально, но зеркало с креслом – это и есть сумка. Я прав?
– Прав, – буркнули одновременно зеркало с креслом.
Светлый прямоугольник над кроватью при этом пошел рябью, отчего изображение Александра, восседавшего на кресле в одних трусах, практически исчезло. А кресло вздулось упругим пузырем и выдало ответ прямо в эти трусы. Ну, и в то, что они так поспешно скрыли от Боблы. Саша едва не ответил креслу – тем самым местом. Но вместо этого подпрыгнул, и заорал; ртом, естественно:
– Прекратить немедленно!
Кресло с зеркалом прекратили. Весьма своеобразно – превратившись в сумку, которая по прежнему лежала на кровати. Самого процесса трансформации Александр, несмотря на все чудеса ловкости и быстроты, которые демонстрировал сегодня, так и не заметил. Хотя попробовал провести этот процесс несколько раз. Сумка послушно показывала фокус.
– А что-то другое можешь? – спросил он, остановившись на той фазе, где наличествовало кресло; и тут же добавил, – отвечает только зеркало.
– Могу, – послушно ответило зеркало, – только это не я, господин.
– А кто?
– Ты, господин. В твоей власти указать сумке тот вид, который будет услаждать твой взор.
– Давай-ка без этих восточный словоизлияний, – чуть поморщился Александр, – к тому же у нас дома всех господ еще в семнадцатом году… Хотя, конечно, сто лет прошло, да и господ опять хватает… Но ты меня так не зови. Не нравится мне это. Называй меня… шефом. Понятно?
– Понятно, Шеф.
– Молодец! А как тебя зовут?
– Кого – меня, или сумку?
– Ага, вас уже двое.
– Двое, шеф. То есть сумка она и есть сумка. И зовут ее по разному. В последнее время ее называли…
– Знаю – «Сумка висельника». Это мне тоже не нравится. Пусть будет просто сумкой. Теперь с тобой. Как тебя называли прежде?
– Никак, шеф. Я просто слуга.
– Сумки?
– Нет, – слуга никак не проявил нетерпения такой бестолковостью своего нового господина, – твоя.
– Тогда, я думаю, никто не будет против, если я дам тебе имя. Ты не против?
– Нет, Шеф.
– Думаю, сумка тоже возражать не будет, – хохотнул новоявленный шеф, – назову-ка я тебя… Назову…
Он вдруг вспомнил опять щенка-алабая, тот радостный визг, который почудился ему недавно из сумки, и закончил.
– Называю тебя Малышом. Нравится?
– Нравится, шеф.
Однако особой радости в звуках, что издавало зеркало, Саша не почувствовал. И объяснение этому буквально висело в воздухе; прямо перед носом Александра.
– Так, – протянул он, – включаем опять цепочку. Точнее, отматываем ее назад. Ага – вот! ТВОЯ слуга! Так ты у нас девушка, или женщина, или девочка? Значит, будешь Малышкой. Так нравится?
Теперь в голосе невидимой Малышки энтузиазма было гораздо больше.
– А кстати, – сколько тебе лет?
– По исчислению мира, в котором мы находимся, Шеф – четыре тысячи пятьсот двадцать, – бесстрастно ответила Малышка.
– Ни фига себе, – чуть не свистнул Александр, – а в земных годах это сколько будет?
– Это исчисление мне не известно, Шеф – таким же ровным голосом ответило существо, обитающее в сумке, – среди миров, о которых я знала, прежде, чем попасть в этот ограниченный мир, название «земной», «Земля», было больше четырехсот. Какой из этих миров тебя интересует?
