– Ну, ну, не плачь, дорогая, все будет хорошо! – Ежиков даже зажмурился от предчувствия свободы, – я скоро вернусь, а если получу заказ, – все втроем уедем в Сочи. Виталий Александрович махнул рукой и растворился.
Пока мужа нет, Инка решила немного поработать. Человек она была творческий: любила рисовать, писала стихи, вышивала крестиком. Жена Ежикова всегда говорила:
– Вся эта работа – не для меня! Я хочу прославиться! Я гениальна, как все депрессивные личности!
Насчет гениальности, это был, конечно, вопрос интересный, но ничем не подтвержденный. А вот депрессии – это факт. Инка всегда была чем-то недовольна. То соль несоленая, то сахар несладкий.
Сейчас у Инны была цель – она писала книгу. Всем родственникам жена Ежикова твердила, что «кропает нетленку». Очень Инне хотелось, несмотря на свое, чисто техническое, образование (она была инженером-конструктором) стать классиком русской литературы.
«Нетленка» кропаться никак не хотела. Буквы не складывались в слова, а слова – в предложения. Инна написала полстраницы и стала раскладывать на компьютере пасьянс. Пасьянс тоже не складывался.
«Что за черт»! – подумала жена Ежикова, – «Так хотела поработать в спокойной обстановке, ан нет…» Под ногами вертелся кот, просил еды. У Инны сразу же родилось стихотворение:
Котик наш, как крокодил –
Тонну жрачки проглотил.
«А что, вполне», – удовлетворенно подумала Ежикова, – «Если не прозу, так уж книгу стихов напишу обязательно. Детских», – она потянулась и решила: – «Все, хватит работать, устала».
– Леночка! Пойдем, на дачу прогуляемся, – позвала она дочку.
Дача была буквально в двух шагах от дома – то есть минут двадцать пешком или пара остановок автобусом. На автобус у Инны, конечно же, не было денег, а если и были, то тратить их не хотелось.
«Лучше пивка выпью по дороге», – решила Ежикова. Солнце припекало, весна была в самом разгаре. Инна тащила за руку Леночку и смачно прихлебывала пиво из банки. Жизнь казалась просто прекрасной. Даже то, что рядом нет мужа, не расстраивало, а скорее, наоборот, вдохновляло. На даче, неожиданно, оказались в сборе все родственники, включая брата Арсения с семьей.
«Вот, черт! Хотелось отдохнуть, а тут…» – жена Ежикова пригорюнилась. Видеть не хотелось никого, но не уходить же так вот, сразу.
– О! Инночка, Леночка! Проходите! – Варвара Петровна обрадовалась, – скорее к столу! У меня блины поспели! Ты же сама-то готовить ленишься, а ребенку нужна здоровая пища.
– Мама, опять ты, как всегда! Я нормально готовлю, а эти – что здесь делают? – Инна кивнула головой в сторону брата с семьей.
– Дочка, ты что, не помнишь? У нас сегодня шашлыки, в честь нашей дружбы! – из-за кустов появился отец, – мы же договорились, я думал, ты специально пришла?.. – Григорий Константинович выглядел разочарованным.
– Нет, мы, пожалуй, пойдем! Выпейте за здоровье товарища Сталина, пап! – Инка направилась к калитке и потащила за собой упирающуюся Леночку. Дочка уходить не хотела ни в какую.
– Мама! Давай останемся! – громко крикнула девочка, – водочки попьем!
Все присутствующие онемели.
– Вот, чем вы со своим Ежиковым занимаетесь – водку хлещете, – запричитала Варвара Петровна.
– Мам, о чем ты, какая водка? – удивилась Инна, – так литра по два-три пивка перед ужином, не больше, что нам, здоровья не жалко?!
– Инна! Оставайтесь, без разговоров! Как раз у меня водка, твоя любимая! – отец потянул Ежикову за руку вглубь сада. Инна подумала, что водка на пиво ляжет отлично, как раз настроение улучшится, а то что-то тоскливо.
