Банши - страница 6

– да и кому я нужен? – смеясь, спросил я. – Старый некрасивый дядька.

– я так тебя люблю. Так сильно, – сказала она, будто сама себе, не слыша моих слов.

Это была наша первая ссора. Наверное, теперь стоит разъяснить всю ситуацию подробнее. Тамара – моя невеста. Мы познакомились в Питере, где и я и она жили с детства (у нас вообще было много общего). На момент нашего знакомства мне было двадцать шесть лет, а Томе двадцать три года. Я только расстался с девушкой, когда мой школьный друг сообщил, что будет отмечать свой день рождение в ресторане, который мы часто посещали нашей дружной компанией. Собралось довольно много людей, но во всей этой кутерьме я запомнил лишь одну девушку по имени Тамара. Красивая, темноглазая, с длинными черными волосами, статной фигурой. Мне всегда нравился именно такой тип женской внешности. К концу вечера мы уже многое узнали друг о друге и обменялись номерами телефонов. Тамара только недавно вернулась из Германии, где получила степень магистра. Ее отец был владельцем небольшой респектабельной гостиницы, где она теперь работала администратором. Мать преподавала в университете, который окончил и я. К слову, строгая, но справедливая женщина.

После разговора мне уже стало понятно практически все о Тамаре. И эту информацию я почерпнул не только из ее рассказа, но и увидел в ее лице, глазах. Сам не знаю как, но мне всегда удается угадать характер человека, даже видя его первый раз в жизни. И я снова оказался прав. Тамара была честной, практичной (в хорошем смысле этого слова), сдержанной, послушной дочерью (такой же она станет и женой), хорошим чутким другом. Мы встречались уже пять лет, три из которых жили вместе, и собирались пожениться через два месяца. Не сделали мы этого раньше по моей вине. Я не то, чтобы сомневался в себе (я ненавижу сомнения), а тем более в ней, но что-то все время останавливало. Тамара была идеальна для будущей жены, для создания семьи. И она давно была готова к этому, а я все время находил какой-то предлог. Я знал, что мне хорошо с ней, что я люблю ее. Но и хотел быть уверенным на все сто процентов. Я привык быть абсолютно уверенным во всех своих действиях и поступках. Второй причиной было то, что я, как и многие другие мужчины, боялся потерять свободу. Только сейчас я по-настоящему понимаю, насколько призрачно это слово: «свобода». Что это такое? Возможность приходить домой в любое время суток, ни перед кем не отчитываясь? Или бесконечные гулянки, друзья, поиск идеального партнера? Иногда можно оставаться вечным холостяком, но не знать, что такое быть свободным. Пока мы смертны, нам неведома настоящая свобода. Мы всегда зависимы: от родителей, работы, денег, жены, любовницы, привязанностей, сигарет или алкоголя, привычек, которые уже впитались в кровь.

И я ошибался, и я верил в свою исключительность. Мне казалось, что я могу контролировать все, что происходит в моей жизни.

Мы уже три года как жили вместе в моей квартире. Это называют гражданским браком, но мне кажется, это определение не подходит для наших отношений. Мы были настоящей супружеской парой. Конечно же, это была лишь иллюзия, попытка обмануть самих себя, но так было легче для Тамары. Я знал, как тяжело ей было решиться на этот бессмысленный «брак». К тому же, ее родители были против. Я был знаком с ними, и они приняли меня как члена своей семьи, но не могли понять, почему же нам не зарегистрировать наши отношения и уже потом начать «строить» свою семью. Проверить свои чувства, узнать подходим ли мы друг другу – для родителей Томы эти слова были непонятны, как для людей старшего поколения, для которых семья являлась самым главным в жизни. Они и своей единственной дочери прививали такие ценности, отличные от современных. Но они приняли решение Тамары как бы это ни было для них противоестественно. Я помню глаза Тамары, когда предложил ей попробовать жить вместе. Они озарились счастливым огнем, обманутые ложной надеждой. Тамара думала, что наконец-то после двух лет отношений я сделаю ей предложение, как обрадуются ее родители, как она будет обустраивать наш дом…Как же жестоко я разрушил ее надежды. Конечно, в тот миг я готов был переступить через свои чувства, чтобы не причинять боль ей, но это был лишь временный порыв. Жертвовать собой ради кого-то было чуждо для меня, даже если этот человек мне и дорог.