Бар «Де Бовуар» - страница 13

Со временем система ритуалов так усложнилась, что Полина сама путалась и замирала в нерешительности, что ей следует сделать сначала: отбить четверти по ладони и еще четверти или сразу прибегать к тяжелой артиллерии: выстукивать ряды и ряды четверок, пока не заболит рука. Иногда ее накрывало в автобусе, на улице или у школьной доски, и тогда ей приходилось прятать руку так, чтобы можно было добраться до спасительного места, где она сможет безопасно отстучать все необходимые четверки, унимая жестокую пляску тревоги и ужаса внутри нее. Четверки помогали, но ненадолго, и Полина пребывала в постоянном напряжении. Утром она просыпалась, шла умываться, чистить зубы, ловила в зеркале взгляд своих запавших глаз – и снова в животе закручивалась спираль страха. Она стучала и стучала в дверной косяк, деревянную ручку щетки для волос, пока недовольная мать не начинала ломиться в ванную: «Что ты там застряла? Я на работу опаздываю».

Приближалось лето. После отъезда бабушки Полину обычно определяли летом в лагерь, где она проводила две смены, а в августе вся семья отправлялась в Анапу. Полина не любила ездить в лагерь: раздражала невозможность побыть одной, бесконечный ночной треп соседок по комнате, обязательная зарядка, отвратительная еда, особенно прилипшая к тарелке холодная каша с куском желтого масла по утрам, вечерние сборища у костра под звон настырно зудящих комаров. Обычно с ней ездила Оля Гореликова, и Полина была готова мириться с лагерными неудобствами, но этим летом родители отправляли Олю в Саратовскую область к дальней родне, и Полина, проявив несвойственную ей строптивость, наотрез отказалась от путевки.

– И что собираешься делать? – кричала мать. – Кто с тобой будет нянькаться? Мы с отцом целыми днями на работе.

– А давай ее к Грише пошлем, – вступил отец.

– Ребенка? Одного на два дня в поезде? Ты с ума сошел, что ли? – вытаращилась мать.

– Я, между прочим, еще младше был, когда один ездил, – дипломатично заметил отец.

– Тогда время другое было, забыл? – еще пуще разъярилась мать.

– Мам, не переживай, я книжки буду читать… из школьной программы, – прошелестела Полина. – Математикой заниматься…

– Математикой, – фыркнула мать. – В Интернете будет зависать, собьет режим, окончательно испортит глаза – вот чем она будет заниматься.

Начало лета было холодным, лили непрерывные дожди. Полина маялась от одиночества и невозможности пойти на улицу. Она добросовестно прочла несколько книг из списка литературы, и у каждого из описанных героев русской классики находила симптомы психических расстройств.

«Шизофрения? Пограничное расстройство личности? – перелистывала она «Преступление и наказание».

«Наверное, депрессия», – решила она, захлопывая «Анну Каренину».

У нее действительно болели глаза от бесконечного чтения сайтов с описанием заболеваний. Она уже знала, что преследующие ее приступы называются короткой аббревиатурой ОКР.

О-К-Р, всего три звука, – а хотелось бы четыре, – «обсессивно – компульсивное расстройство».

П-Т-С-Р, выстукивала она по спинке кровати, – «посттравматическое стрессовое расстройство».

П-А, – «паническая атака».

«Привет, я Кэт, двадцать восемь лет, почти десять живу с ОКР», «Мне тридцать, живу в Подмосковье, биполярка, тревожное расстройство», – она прочла десятки страниц форумов, где сотни людей делились историями своих заболеваний. Осознание, что она не одна такая, принесло ей чувство грустного удовлетворения. Полина нашла закрытую группу, посвященную психическим расстройствам, но для вступления у нее потребовали подтвердить возраст. «Мы принимаем только совершеннолетних», – написал модератор.